Читать книгу - "Быть. Монография - Василий Леонидович Курабцев"

Удивительно, что такой простой русский мальчик из беднейших крестьян генетически и социокультурно оказался самым одаренным (гениальным!) советским командиром и маршалом. И геройски показал себя еще в Первую мировую войну, в Гражданскую войну и в предвоенные годы.

В 1939 году была реализована одна из первых крупных возможностей Красной Армии под руководством Г. К. Жукова: безусловная победа над японским агрессором на Халхин-Голе в Монголии. Согласно исследованию В. Г. Краснова «японцы потеряли в несколько раз больше солдат и офицеров, чем Жуков» [35, 105]. В дневнике японского солдата Накамуры от 3 июля оставлена запись: на горе Баин-Цаган после танковой атаки русских остались «тысячи трупов, масса убитых лошадей» и раздавленных орудий [26, 198].

Японцы попали в окружение (примерно так же, как это будет происходить с советскими войсками в 1941 году). Жуков хорошо использовал то обстоятельство, что у японцев отсутствовали хорошие танковые соединения и мотомехвойска, а следовательно, они были ограничены в передислокации своих войск. Слаба была и авиация Японии: 22 июня 1939 года 95 советских истребителей сразились со 120 японскими и одолели их. Аналогичное случилось и 24 июня. Успешно применялась дезинформация противника – «целая программа радио- и телефонных сообщений», касающихся якобы обороны, и другое.

В результате Жуков достиг эффекта внезапности в генеральном наступлении 20 августа 1939 года. Японцы были настолько уверены в том, что наступления не будет, что старшие офицеры и генералы японских войск оказались в это время в отпусках. И хотя «японские части дрались до последнего человека» [26, 208], произошел «небывалый разгром отборных сил целой японской армии» [26, 211]. Согласно М. А. Гарееву, Халхин-Гол на 2,5 года оттянул вступление Японии во Вторую мировую войну, и японское командование повернуло «свои завоевательные устремления в Юго-Восточную Азию и Тихоокеанскую зону» [10, 120].

«Халхингольский „котел“ до основания потряс Квантунскую армию: ее командование в полном составе было вынуждено подать в отставку» [35, 137]. Одни из самых серьезных факторов этой победы – обеспечение превосходства советских войск в танках и авиации, надежная связь и умелое проведение наступательных действий. На основе нового опыта Жуков доложил Сталину о необходимости резкого увеличения бронетанковых и механизированных войск и о том, что «в целом наши войска стоят значительно выше японских» [26, 221].

А Г. К. Жуков 29 августа 1939 года получил свою первую звезду Героя Советского Союза [38, 223]. Он также стал первым генералом армии [38, 215] в истории советских Вооруженных Сил и командующим Киевским военным округом. И в этом же году сменил К. А. Мерецкова на посту начальника Генерального штаба (хотя не соглашался и никогда не любил штабную работу).

20 июня 1940 года командующий Киевским военным округом генерал Георгий Константинович Жуков получил директиву наркома обороны и Генштаба начать подготовку Бессарабской операции с целью разгрома румынской армии и освобождения Северной Буковины и Бессарабии, которые были оккупированы Бухарестом еще в 1917–1918 годах. Был сформирован Южный фронт численностью свыше 460 тысяч человек с техникой в 12 тысяч орудий и минометов, более 2400 танков, свыше 2100 самолетов. Германия согласилась на возвращение этих территорий Советскому Союзу.

28 июня 1940 года Румыния, опасаясь более серьезного поражения, приняла советский ультиматум. Однако румыны, нарушая соглашение, пытались угнать поезда, оборудование предприятий и др. Жукову пришлось внезапно применить две бригады ВДВ и две танковые бригады. И «румынская армия предстала в жалком виде» – паника, оставление позиций, хаос [49, 49–50]. В конечном счете армии Жукова вступили в Бессарабию почти мирно. Румынские войска ушли за реку Прут. К 3 июля 1940 года Бессарабская операция в целом была успешно завершена.

Но надвигались гораздо более серьезные события – война с гитлеровской Германией. И нацистский «вождь» Румынии (румын. «кондукэтор») Ион Антонеску под лозунгом «священной войны за национальное воссоединение» собрал для помощи немецкому союзнику 22 дивизии.

Причины поражений 1941–1942 годов

В целом, по мнению Г. К. Жукова, в тридцатые годы «мощная база обороны страны была создана», даже был достигнут «уровень армий развитых капиталистических стран» [26, 178–179]. Стали производиться известные автоматы ППШ, пулеметы Дегтярева, новые танки и другое.

Но эти танки оказались «недостаточно маневренны и легко уязвимы для» артиллерии, часто ломались, были «легко воспламенимы и имели недостаточно прочную броню» [26, 180]. То есть, по сути, были плохими.

Но до 80 % советских самолетов были хуже однотипных немецких [26, 260]. И в 1941 году современными самолетами оказался оснащен только «21 процент авиационных частей» [26, 260].

Но штабы плохо организовывали «взаимодействие в бою» разных родов войск [26, 176]. То есть страдала очень существенная сторона управления войсками, пусть даже и войсками очень хорошими, героическими.

Но в 1937 году вместо репрессированного командующего Белорусским военным округом И. П. Уборевича был назначен М. П. Ковалев, «но всем было ясно, что Ковалев – это не Уборевич. Чувствовалось, что ему нужно очень много работать (выделено мной. – В. К.), чтобы стать полноценным командующим войсками» большого округа [26, 189]. Однако сам Жуков по-прежнему «усиленно работал» над теорией и практикой современной войны, особенно на командных играх и учениях [26, 186–187].

Мог ли Жуков, будучи начальником Генерального штаба Красной армии, повлиять на события 1941 года с учетом этих тяжелейших недостатков наших Вооруженных Сил? Маловероятно. А ведь были и другие, не названные недостатки, ошибки и сбои в армии и стране, включая субъективные (в том числе самого Жукова).

Жуков пишет: «Надо признать, что и главкомы… в начале войны допускали существенные недостатки в управлении войсками» [27, 67]. Многие «слишком канонизировали опыт Первой мировой войны», хотя шла совсем другая война. Кто-то думал, что сначала будут приграничные сражения, а только потом схватка главных сил (а немцы сразу крайне мощно ударили по всей европейской границе СССР) [27, 67].

Жуков честно признается: «Не могу снять с себя вины за эти недостатки и я» [27, 68]. То есть все-таки состоялся объективно-субъективный проигрыш всей Советской цивилизации, который мог закончиться полным разгромом великой страны.

На совещании у Сталина 29 июня 1941 года, судя по воспоминаниям А. И. Микояна, вождь обратился за разъяснением ситуации сначала к С. К. Тимошенко (тот не смог ответить), а потом к начальнику Генерального штаба Г. К. Жукову, который сослался на отсутствие связи с войсками. И тут Сталин взорвался: как начальник Генштаба в первые же дни войны «растерялся, не имеет связи с войсками, никого не представляет и никем не командует». Жукова так поразили слова Сталина, что он, не выдержав напряжения, разрыдался и выбежал из кабинета. Вскоре В. М. Молотов вернул Жукова