Читать книгу - "Сибиллы, или Книга о чудесных превращениях - Полина Юрьевна Барскова"

Чего не исполнил Петр, что бы он еще предпринял и сделал, проживи он больше?

Купил кабинет знаменитого Рюйша, содержащий много препаратов и уродов, столь же поучительных, как и любопытных. «Также мне тут рассказывали о растении, растущем по берегам реки Борисфен, таковое растение по латыни называется Agnus Zoophitum – от двух слов: животное и растение. Утверждают, что под видом растения животное очень похожее на ягненка не только растет, но и питается травой вокруг себя, Петр первый послал одного такого королю Польши».

Чего он не исполнил? Он не смог избежать судьбы, после него не осталось прямого наследника, но остались прелюбопытные вещи, главная из них – город.

В этом почти невыносимом, но очень теперь важном для нее городе Доротея чувствовала себя не в себе, новый язык поддавался ей трудно, но тем острее было ее внимание: от этой отделенности она видела Новый Амстердам как будто в резком утреннем свете.

В лабадистском замке, куда мать оттащила их, как кошка котят, вера заключалась в бесконечном труде над своей личностью, что должно было привести к тотальному изменению: самовлюбленная слабая порочная преступная душа должна была перестать быть собой и выйти за пределы своего Я: идеалом здесь считалось un soi non soi. Ты/не Ты – я не знаю лучшей формулы для обозначения жизни вне себя в чужом городе.

Гзелиха и Тынянов смотрят на Петра: он всегда перед ними, как и перед нами, он всегда удаляется от них, как и от нас. Ужасен/прекрасен – я не уверена, что за истекшие два века мы продвинулись в понимании его далее, чем эта пушкинская рифма. Его бесконечно привлекательное и отвратительное лицо, ставшее, как нам говорят ученые, лицом Анны Карениной – то есть самым прелестным желанным лицом для читателя русской литературы.

Вот он рисует гусеницу, вот он пытает сына, вот он покупает Книгу Чудесных Превращений, вот он целует в губы мертвого младенчика (несколько изумляет его склонность к юнцам – так изумился Версаль, когда он кинулся лобзать семилетнего Людовика XV). Вот он сидит в опустевшем доме в Амстердаме: его глаза вращаются, как жуки. Так растет его мечта: на этих островах (то ли на Котлине, то ли на Васильевском, он путается и совершает ошибки) царь намерен построить так называемый Новый Амстердам. Для этой цели уже приготовлено различное снаряжение и проект должен приобрести такой же вид, как Амстердам в Голландии, по той причине, что ни один город не понравился царю столь сильно. Царь целовал мертвых младенцев и мертвых птиц, он был полон восторга, умиления, любопытства. Он хотел создать свой Кабинет, в который бы поместился весь мир. Из других Кабинетов ему писали, чем он мог бы поживиться:

1. Большой ленивец из Америки.

2. Рыба морской кот, или морской черт.

3. Такое же морское чудовище с цейлона.

4. Филандр, называемый также Бор Ротен Тас, детеныши которого вылезают из его живота и залезают обратно.

5. Красивой окраски змея из Америки.

6. Очень красивой окраски змея из Америки.

7. Две миноги, пойманные в канале Кейзерсхрахт в Амстердаме.

Коллекция кочевала, блуждала по городу. Долгое время она обитала в Кикиных палатах, владелец которых был изгнан из своего дома и колесован за то, что подозревался в заговоре с сыном Петра, который также был изгнан из дома, подвергнут пыткам и отравлен либо задушен.

Сочетание монструозной и прелестной натур в человеке Петре I озадачивает меня: я закрываю глаза и представляю, как он сидит в полной зимнего света комнате Мериан – в руках у него жук, потом в руках у него раковина, потом в руках у него ее дневник наблюдений с зелеными тесемками.

Я представляю себе, как он сидит у себя в кабинете: портрет на стене – Сибилла Мериан ужасна, но для него она прекрасна.

3. Грот, Гротеск, Гезель

Петр пишет: «Мой Гезель, мой Товарищ!» (По-немецки «товарищ» будет «гезель»… Дружелюбие Петра не имело границ – или все же имело?)

Кто был он, Георг Гзель, товарищ Петра, которого он звал так игриво и нежно (степень игр языка и игр сердца свидетельствовала об изобретательности царя необычайной)? В отличие от своей матушки, оторвавшей себя от супруга, отца своих дочерей, со звуком звонким и решительным, влажным, как пощечина, Доротея Гзель называлась в Петербурге Гзелихой – она прожила свою жизнь в новом для себя свете замужем.

Муж Доротеи Гзель был удачник старатель соединятель заступник искатель хвататель судеб проныра; он был полезен старателен сообразителен; он был художник учитель проводник; он был посредственность и удобность. В город в его начале с особой прытью сбегали/сь стремились амбициозные неудачники, недоудачники.

Явился також живописец Гзель.

Получил должность гофмалера, и первыми царскими заказами были портреты Рюйша и Себы, а также портрет славной живописицы Марии Сибиллы, который находился впредь в кабинете императора. Благодаря матери, но и благодаря мужу, Доротея оказалась там, где оказалась.

Гзель был доверенным аукционным агентом Петра в Амстердаме, советчиком и спутником в приобретении картин: Петр неохотно приобретал Рембрандтов и Рубенсов и Борхов. Больше всего любил картины с корабликами. Легкими задумчивыми прозрачными голландскими корабликами. В углу моряк сушит на канатцах портки, его собачонка восторженно носится у его усталых, заржавевших от жизни ног.

Вот такие картинки, например, нравятся царю:

– Пейзаж с кораблями под полными парусами Адама Сило, прекрасного кораблестроителя из Амстердама. Кроме того, он делал множество кораблей за высокую плату: царь Петр I посетил его в 1717 году, когда он уже занимался живописью. Царь купил очень много его пейзажей, сколько мог заполучить. Он не пишет легкого волнения на воде, но изображает вход кораблей в гавань, все корабли изображены с точной передачей такелажа.

– Два морских пейзажа, один изображает спокойное море, другой бурное. По оригиналу Бакхейзена. Он особенно отличался в написании спокойной и штормовой водной стихии, редко какой художник так силен и удачлив, изображая оба эти состояния.

– Морская гавань с церковью на берегу. Оригинал Сторка из Роттердама. Живопись тщательная и богатая, при этом всегда очень жесткая.

– Ребенок на берегу моря.

Оригинал Флигера, несомненно, в голландской манере, выполнен на средства купца или моряка, который, по его поговорке, своего ребенка и свой корабль делал одновременно. У них был такой обычай: в память о спасении от большой беды заказывать художникам виды тех мест, где были штормы и кораблекрушения.

– Два морских пейзажа.

Черно белый рисунок как бы