Читать книгу - "Бабий Яр. Реалии - Павел Маркович Полян"

делом собрал и выпустил в свет названную антологию, причем огромным — 50 тысяч экземпляров! — тиражом. В предисловии он поблагодарил за бескорыстное содействие в составлении Льва Озерова и Риталия Заславского, а в подрисуночной подписи — редакцию газеты «Возрождение».

Но, бесспорно, самое главное и долгожданное достижение юбилейного года — первый за полвека еврейский памятник в Бабьем Яру — пирамидальная «Менора», открытая 5 октября 1991 года![876] Расположенная вдалеке от аутентичных площадок расстрела[877], она стоит у отрога небольшого овражка, у обрыва которого ставят свечи и возлагают цветы.

Постамент в виде 15 ступенек, разбегающихся на четыре стороны, был выполнен из желтоватого гранита, напоминающего иерусалимский камень. На стеле — цитата из ветхозаветной книги Бытия: «Голос крови брата твоего вопиет ко мне от земли». Авторы «Меноры» — Юрий Авраамович Паскевич (1931-2007) при участии Якима и Александра Левичей[878]. Главный хлопотун — Илья Левитас, главные спонсоры — американский «Джойнт»[879] и израильский «Сохнут»[880].

Раз появившись, «Менора» навсегда вросла в эту землю и стала концентром многих последующих событий, не исключая и 80-летие трагедии в 2021 году. Это своего рода памятник-уточнение — корректура к мускулистому монстру 1976 года. Она вернула Бабьему Яру его историческую и отчасти этническую идентичность. Помните, люди: доминирующий расстрельный контингент этого места — не абстрактные мирные люди, не советские граждане, а евреи — много евреев, но каждый совершенно конкретный и не безымянный!

Нынче от бывшей конторы еврейского кладбища к памятнику проложена вымощенная плиткой «Дорога Скорби»[881], по ее бокам — мацевы, эти чудом сохранившиеся надгробия с еврейского кладбища.

В 1991 году в Киев на юбилей приехали президент США Джордж Буш-старший[882] и большая делегация из Израиля[883]. Ждали и Горбачева, тот вроде засобирался и даже поручил Анатолию Черняеву, своему помощнику, готовить текст выступления[884]. Но первого и последнего президента СССР так и не дождались: не все послепутчевые травмы, видимо, были залечены.

...Вечером 2 октября, согласно дневнику Черняева, у генсека — как бы взамен Бабьего Яра — состоялся любопытный разговор с Шошанной Кардэн, деятельницей Всемирного Еврейского конгресса. Глубоко символично то, что даже Горбачев — последний руководитель СССР — и в 1991 году лично придерживался таких же норм «Союза советского народа», что и его предшественники:

Он начал с того, что перестройка была задумана «во благо» всех народов, в том числе и евреев. Она все время деликатно пыталась настаивать на том, что евреи — это все-таки «особый случай». По ходу разговора прямо его спросила, почему «советское руководство», осуществляя демократизацию, прямо и официально не осудило антисемитизм. Он (как уже не раз делал с другими собеседниками) опять ушел от ответа: я, мол, в официальных выступлениях решительно осуждал все виды шовинизма и национализма. Выделять же особо антисемитизм — знаете... У нас 120 национальностей в Союзе. Выделять кого-то значило бы кому-то отдавать предпочтение. А националистические проявления имеют место не только по отношению к евреям. Кардэн, тем не менее, улыбаясь, попросила Горбачева найти возможность и удобный случай «еще раз» выступить публично с осуждением антисемитизма. М.С. заверял мадам, что «атмосфера в этом отношении за последние годы заметно улучшилась». И вообще в народе «этого нет», хотя нельзя отрицать...

Кардэн напомнила о появлении у нас антисемитских газет, о бытовом антисемитизме. М.С. реагировал «с пониманием»: межнациональная ситуация у нас сложна, но не безысходна. Решение проблем — в дальнейшей демократизации, в повышении «культурного самосознания народа».

...Больше всего, я видел, его заботило — как использовать «благодарность евреев», о которой Кардэн так много распространялась, чтобы еврейская община США способствовала инвестициям в нашу экономику.

Кардэн напомнила, что Всемирный еврейский конгресс и «вообще евреи» с самого первого момента резко осудили ГКЧП. М.С. поблагодарил и сообщил, что из-за путча усилился отток евреев из СССР.

Как бы я оценил эту встречу? М.С. и раньше официально встречался с еврейскими деятелями... но речь шла о «делах», об экономических связях. .. На этот же раз встретился с дамой, которая официально представляла еврейскую организацию и говорила от имени всего еврейства и по «еврейскому вопросу».

В Киеве тогда за старшего оказался Леонид Кравчук, еще не президент, но уже и не секретарь КПУ по идеологии при Щербицком, а председатель Рады, пусть еще и коммунистической по своему составу[885]. На открытии «Меноры» он — самокритично — сказал:

Перед всем миром заявляем о неприемлемости сейчас по идеологическим соображениям прежнего режима в Украине, который презирал права человека и права народов, скрывал от людей историческую правду о трагедии Бабьего Яра, о том, что большинство жертв массовых расстрелов здесь выпала на долю евреев... Это был геноцид, и вина за него лежит не только на фашистах, но и на тех, кто своевременно не остановил убийц. Часть ее мы берем и на себя. Сегодняшние печальные торжества — это одновременно и хорошая возможность извиниться перед еврейским народом, по отношению к которому было совершено столько несправедливостей в нашей истории. Тяжело. Но необходимо, чтобы люди признавали ошибки и извинялись. Без этого невозможно движение вперед. Творить добро лучше, чем сеять ненависть... Мир и счастье тебе, многострадальный еврейский народ! Шлем Айх Тайер идн![886]

Памятным было выступление и Евгения Евтушенко:

Четко, чуть нараспев, скандирует литые строфы своего стиха Евгений Евтушенко. Усиленные во сто крат микрофонами, разносятся авторские слова по всему огромному пространству, запруженному пришедшими на митинг. Его затем подхватывает Богдан Ступка на украинском языке, которого сменяет Хаим Тополь — на иврите, а Клифф [Робертсон] с Тони [Рендоллом][887] продолжают на английском. Величественно звучат слова впечатляющей поэмы.

Ритм и образ стихотворных строк, колеблющих густой воздух над толпой, вызывают невольный трепет у слушателей, внимающих этим словам. И хотя они, впервые произнесенные поэтом тридцать лет тому назад, большинству, вероятно, известны, но по-прежнему так же впечатляют и заставляют сопереживать[888].

Между тем, по свидетельству самого Евтушенко, изначально его приезд никем в Киеве не предусматривался и не планировался:

Я планировал приехать из Америки и поклониться памяти жертв Бабьего Яра, хотя никто меня не позвал. Теперь же, когда не приглашают даже музыку Шостаковича, считаю, что мой приезд был бы полной бестактностью[889].

Выступили тогда и украинские поэты — Иван Драч и Дмитро Павлычко[890]. После чего — протокольный банкет для избранных гостей. Вот он — глазами израильтянина:

Вечером всех пригласили в Бабий Яр. Там стояла временная сцена и ряды стульев. В