Читать книгу - "Бабий Яр. Реалии - Павел Маркович Полян"

В марте 1971 года Амику с женой и братом предложили в десять дней покинуть СССР. Уговаривать не пришлось.

В первую же годовщину Бабьего Яра на израильской земле Диамант опубликовал свои первые статьи о киевских митингах 1966 года в центральных израильских газетах — на русском[847] и на иврите[848].

С юношеским задором и гиперболизмом обозревая прошлое, он восклицал позднее:

Сказать, что это мы принесли с собой Бабий Яр в Израиль, что до этого ничего о Бабьем Яре в Израиле не знали, было бы сильным преувеличением. В Израиле знали о Бабьем Яре. Но знание это было умозрительным и поверхностным, со слов Евтушенко и Кузнецова (не самых надежных свидетелей положения в Бабьем Яре...). Мы принесли с собой новое знание о Бабьем Яре. Новую символику Бабьего Яра. Свое новое к нему отношение. Появившись в Израиле, мы принялись распространять это новое знание с азартом миссионеров, добравшихся наконец (живыми, через бури и штормы) до земли обитаемой и видящих в этом предназначение и перст судьбы[849].

Поселились они на Голанах. В первый же год — а это 30-летие Бабьего Яра — Амик основал своеобразную традицию памятования киевской трагедии на израильской земле. В качестве памятных дней Бабьего Яра выбирались ближайшие к 29 сентября нерабочие дни, т. е. субботы. В этом не было ни религиозного, ни антирелигиозного подтекста, был же — сугубо технический, точнее, логистический: на то, чтобы добраться до Голан из Бер-Шевы нужно было как минимум 4 часа, а выходной в Израиле был тогда в неделю всего один — суббота.

О том, насколько наощупь приходилось действовать Диаманту в столь вожделенной, но совершенно незнакомой стране, свидетельствует этот отрывок:

Готовясь к своей первой церемонии памяти Бабьего Яра в Израиле, мы решили, что тут, в Израиле, наши памятные церемонии должны начинаться с молитвы. Что читать и как читать? — по своему абсолютному невежеству, мы, конечно, не знали. Поэтому решено было обратиться к специалистам — в 1974 году кроме кибуцев-первопроходцев на Голанах было уже несколько религиозных поселений (Рамат Магшимим, Нов, Хиспин). Туда-то мы и обратились. И нам не отказали[850].

Но выбор субботы — решение светское и сионистское — для религиозных участников, как подчеркивал сам Диамант, был неприемлем. Выход был найден в том, чтобы религиозные приезжали заранее, еще до наступления субботы — со своими семьями, едой и посудой — и первым делом справляли как бы выездной шаббат. «А в назначенный час читали нам слова молитвы (слова пророка), открывая нашу памятную церемонию»[851].

Надо сказать, что церемония эта решительно отличалась от того, что в первую очередь, думая о ней, ожидаешь. Вот как описывает ее сам Диамант:

Бабий Яр всегда был ареной, плацдармом боевых действий... Каждое посещение Бабьего Яра сопровождалось неминуемыми жертвами — внесудебные и административные преследования, преследования по месту работы или учебы, судебные преследования (10 судебных процессов — кто сегодня помнит об этом?).

Те, кто прошел это, те, кто вышел из Бабьего Яра и оказался на свободе, собирались (в те годы), чтобы вспомнить о прошлом, вспомнить о боях-товарищах и поддержать, хоть как-то, хоть издалека, своих оставшихся там соратников[852].

В 1974 году Диамант со товарищи переселился в небольшое поселение-кибуц Алия-70 — тоже на Голанском плато, прямо на берегу Кинерета:

Переехал с нами на новое место и Бабий Яр: в 1974 году мы впервые отмечали эту дату в поселении Алия-70 (вместе с гостями и товарищами, собравшимися со всего Израиля)[853].

А в 1975 году Алия-70 «раскололась» (евреи, одни евреи!), и диамантовский «Бабий Яр» перебрался вслед за ним на новое место — в мошав[854] Аршах в Нижней Галилее, что рядом с поселком Альмагор, расположенным у впадения Иордана в Кинерет. Именно сюда в 1976-м, в 35-ю годовщину Бабьего Яра и 10-ю годовщину первого митинга в овраге, приезжал Виктор Некрасов. Диамант «выписал» его из Парижа, добившись для него через Аббу Эвена, экс-министра иностранных дел Израиля, и государственного приглашения, и авиабилетов в оба конца. В тот год, по сообщению газеты «Маарив», на церемонии присутствовало более 700 человек.

Собрания в Аршахе продолжались вплоть до 1979 года. Затем они перебрались в другие места, а в самый последний раз Амик и его друзья отмечали «свой Бабий Яр» в лесу Бен Шемена 29 сентября 1991 года.

И на этом 20-летняя диссидентская традиция пресеклась...

Второй израильский проект — тот самый кенотаф жертвам Бабьего Яра, установленный в Тель-Авиве, на городском кладбище Нахалат Ицхак, куда были перезахоронены кости, привезенные Диамантом из Бабьего Яра. Мемориал был открыт в 1972 году премьер-министром Израиля Голдой Меир.

Еще один израильский проект — это «Долина Уничтоженных общин» в Яд Вашеме в Иерусалиме — реквием-монумент в память о более чем пяти тысячах еврейских общин, уничтоженных во время Холокоста[855]. Строительные работы начались в 1983 году. Первый участок монумента был открыт 26 апреля 1987 года, а 14 октября 1992 года комплекс открылся весь и целиком.

Это рукотворный каменный лабиринт, состоящий из 107 стен, сложенных из высоких скалоподобных блоков. Их периметр и перегородки повторяют карту Европы, а отсутствие крыш символизирует не только смерть, но и небо, т. е. вечную память.

На стенах — на четырех языках — высечены названия убитых общин, в том числе и киевской. А внизу, у подножья киевского блока, лежит еще один, полуутопленный в почву камень, на котором высечено: «Бабий Яр».

Мемориал жертвам Бабьего Яра был открыт 28 сентября 2014 года в Бонди, пригороде Сиднея, где проживает большая русскоязычная еврейская община. Это инициатива Исполнительного совета австралийского еврейства и его директора по связям с общественностью Александра Рывчина, уроженца Киева. Надпись на памятнике на английском языке гласит: «В память о евреях Киева, убитых в Бабьем Яру нацистами и их украинскими соратниками, и в знак признания страданий советского еврейства».

P.S.

В завершение глобального обзора — полукурьезный постскриптум об одной инициативе из Германии, соединившей в себе, на мой вкус, элементы донкихотства и чичиковщины.

В 1997 году киевский архитектор Альберт Машкович Крыжопольский (1942-2011) эмигрировал в Германию, в Бонн. Едва-едва обустроившись, он занялся проектированием Мемориала Бабьего Яра! Точнее — в его интерпретации — памятника-музея жертвам Холокоста: для Бабьего Яра, но — даже без упоминания Бабьего Яра в названии. Музей имел бы в плане форму шестиконечной еврейской звезды и как бы вырастал из холма, основанием уходя в землю, что должно