Читать книгу - "Господин Тарановский - Дмитрий Шимохин"

нарастающий, визжащий, разрывающий воздух вой.

— Ложись! — инстинктивно заорал я.

Оглушительный взрыв ударил где-то совсем рядом, над их головами. Каменный свод подвала содрогнулся, на стол, на наши головы, посыпалась пыль и земля. Коптящая лампа на столе подпрыгнула, качнулась и погасла.

Наступила абсолютная, звенящая тишина, от которой яростно звенело в ушах.

— Все целы? — мой голос глухо и незнакомо прозвучал в темноте.

Ответом было чье-то кряхтение и кашель. Кто-то чиркнул кресалом, и дрожащий огонек свечи выхватил из мрака наши присыпанные серой пылью лица. Мы сидели посреди легкого облака из известки и земли.

Я стряхнул с разложенной на столе карты куски штукатурки.

— Итак, господа. Доклад окончен, — я вернул всех к прерванному разговору, игнорируя только что едва не похоронивший нас взрыв. — Переходим к решениям. Владимир, ты прав. Их пушки нужно заставить замолчать. Но прежде чем планировать вылазку, я должен знать, с чем мы пойдем в бой. Каковы наши силы на данный момент?

Левицкий устало провел рукой по лицу.

— Людей мало. Китайцев Лян Фу — около восьмисот. Это его тайпины и факельщики. Дерутся как тигры, но огнестрельного оружия мало, в основном холодное. Наших, — он обвел взглядом присутствующих, — русских, около четырехсот. Это остатки твоих старых бойцов, вольные старатели, кто не успел уйти до осады. У этих есть ружья, но патроны… патроны на вес золота.

— А наши союзники? — спросил я. — Монголы Очира? Эвенки?

Владимир горько усмехнулся.

— Испарились. Монголы еще месяц назад объявили, что им срочно нужно на «летние пастбища». А эвенки, полагаю, сидят сейчас на самой высокой сопке и смотрят, чья возьмет. Мы одни, Серж.

Да, цифры были безрадостные. Наконец, я задал следующий, самый страшный вопрос в любой осаде.

— Продовольствие?

Все взгляды обратились на Софрона. Он, до этого молчавший, помрачнел еще больше.

— Плохо, Курила. Совсем плохо, — выдохнул он. — Часть складов разбило в первый же день обстрела. Что успели вытащить, растягиваем как можем. Если перевести всех на голодный паек, от которого ноги еле таскаешь… протянем недели две. Максимум.

Вот это было совсем плохо. Две недели. Четырнадцать дней. Идея послать весть Найдан –вану и дождаться, когда Гурко приведет помощь, сразу оказалась несостоятельной.

— Хорошо, — стараясь не выдавать разочарования, произнес я. — Последний вопрос. Золото. Сколько его здесь?

Софрон, хранитель нашей казны, грустно развел руками.

— Вот этого добра у нас навалом. Сто четыре пуда! Чистого, мытого золота. Спрятано в главном подвале. Только вот — что с него толку? Его есть не будешь и в ружье не зарядишь!

Нда, блин, ситуация! Больше полутора тонн золота! Огромное, баснословное состояние, абсолютно бесполезное перед лицом голодной смерти.

Встав, я начал мерить шагами тесный подвал. Все данные были на столе. И данные эти складывались в смертный приговор.

В этот момент раздался протяжный вой, и следующий снаряд взорвался где-то в городе. Судя по тому, как отреагировали мои люди, для них это уже было привычным делом.

Я начал думать вслух, перебирая варианты.

— Судя по всему, они сейчас будут продолжать обстрел, чтобы мы понесли потери. Затем или вновь атакуют, или просто будут ждать, когда у нас кончится продовольствие. И что делать?

Мои офицеры молчали.

— Может быть, попытаться прорваться из города? — предложил Мышляев.

— Всей тысячей? Без еды, с ранеными, в глубоком тылу врага? Нас переловят и перережут в за два дня.

Снова воцарилось молчание.

— Я могу отправить гонцов к своим союзникам, там полноценная армия. Но он далеко. Даже если он выступит сегодня, ему понадобится месяц, чтобы дойти. А у нас — две недели.

Я замолчал, остановившись посреди подвала. Тупик. Полный, абсолютный, математически выверенный цугцванг, где любой ход вел к поражению.

Так, давай успокоимся. Паника никого еще не доводила до добра. В любых делах, какими только я не занимался — и на войне, и в бизнесе — первое, что надо предпринять — это убрать все эмоции и холодным, трезвым взором про инвентаризировать свои ресурсы и просчитать варианты.

В тишине вновь раздался вой крупнокалиберного снаряда. Правда, взрыва на этот раз не последовало — возможно, не сработал взрыватель.

— Если позволите, господин Тарановский — чопорно произнес Мышляев, так и не привыкший к нашей демократичной манере общения — то я скажу так: первым делом надо устранить текущую угрозу. Сейчас самое опасное — это их осадная артиллерия. Они не просто так днем и ночью долбят по нашим позициям. Их задача — истощить наш боевой дух, заставить сдаться. Среди китайцев уже ходят подметные письма с той стороны, где им предлагают сдаться и даже обещают принять их на службу в «непобедимую армию»! А беспрестанный обстрел предназначен к тому, чтобы окончательно расшатать дисциплину!

Черт! Он было совершенно прав. Нам срочно нужно заткнуть эти хреновы бомбарды. И нам нужна победа: чтобы не они врывались в наш город, а мы заявились к ним в лагерь и устроили кровопускание…

В тяжелой тишине я обвел взглядом своих людей. Усталые, израненные, но не сломленные. Мой взгляд остановился на Сафаре. Он сидел молча, прислонившись к стене, и методично, сосредоточенно точил оселком свой длинный, узкий кинжал. Вжик, вжик… мерный, спокойный звук. Что-то в этом простом, смертоносном движении, в этом азиатском фатализме и вечной готовности к ближнему бою зацепило мое сознание.

Ближний бой… Бесшумный… Внезапный… И в голове, как вспышка, начал складываться новый, безумный, немыслимый план.

— Александр Васильевич, — мой голос прозвучал в тишине так громко, что все вздрогнули. — В том году, помнится, из Цицикара нам привезли заказ. Пятьдесят китайских многозарядных арбалетов. Они еще в арсенале? Целы после обстрелов?

Все ошеломленно уставились на меня. Левицкий не выдержал первым.

— Сергей, ты в своем уме? — в его голосе смешались раздражение и искреннее беспокойство. — Какие, к черту, арбалеты⁈ У них пушки нарезные, а ты про средневековые игрушки!

Мышляев, удивленный не меньше, нахмурил лоб, вспоминая.

— Так точно, господин Тарановский… В арсенальном подвале лежат, в пяти ящиках. Все в целости. Мы про них и забыли все давно.

— Отлично, — вскочив, я подошел к карте, на которой был набросан план вражеского лагеря. — Господа, вы мыслите винтовками и шашками, и поэтому вы в тупике. А нужно мыслить тишиной. Мы не можем атаковать их артиллерию в лоб. Но мы можем подойти к ней. Ночью. Вплотную.

Я обвел их горящим взглядом.

—