Читать книгу - "Господин Тарановский - Дмитрий Шимохин"

два штурма, положив при этом кучу врагов. Но их силы на исходе. Следующий штурм может стать последним.

Я увидел, как потемнело лицо Темера.

— Просто сидеть здесь и ждать подмоги от Гурко — значит ждать их смерти, — жестко подытожил я. — Мы должны действовать. Прямо сейчас. Мне нужна армия. Пусть небольшая, но злая. Хан, где-то здесь кочует сотня Очира.

Хан кивнул.

— Отлично. Темер, — я повернулся к сотнику. — Ты берешь пятерых своих всадников. Хан поедет с вами. Ваша задача — найти Очира. Расскажите про «Белого Нойона», про победу под Улясутаем, про добычу. Приведите его сюда. Быстро. У вас два дня.

Темер ударил кулаком в грудь, принимая приказ.

Затем я перевел палец на север, в сторону густых таежных лесов.

— Теперь здесь. «Орочоны». Конные эвенки. Они знают каждую тропу в этих лесах, и их луки бьют без промаха.

Я посмотрел на Елисея.

— Урядник, возьмешь пятерку. Самых тихих и глазастых. Найдите стойбища эвенков. Не угрожайте. Обещайте им оружие, серебро и, главное, — месть цинам. Наверняка у них свои счеты! Скажите, что господин Тарановский их зовет, пришло время рассчитаться.

Елисей степенно кивнул, поглаживая усы.

— Сделаем, ваше высокоблагородие. Эвенки — народ памятливый. Обиды помнят долго.

Лагерь мгновенно пришел в движение. Люди седлали свежих коней, проверяли оружие, набивали седельные сумки сухарями. Через полчаса два небольших отряда, умчались в разные стороны — один на юго-запад, в степные предгорья, другой — на север, в темную чащу тайги.

Я смотрел им вслед, пока топот копыт не затих вдали. От них сейчас зависело очень многое! Как паук, я раскидывал свою сеть, пытаясь собрать в кулак все, что могло держать оружие в этом диком краю.

Но когда пыль осела, я остался один у карты. И холодная логика снова взяла меня за горло.

Сбор союзников займет время. Даже если они приведут всех у меня будет, от силы, триста-четыреста бойцов. Против регулярной пехоты, сидящей в укрепленном лагере с артиллерией.

«Что это изменит? — спросил я себя, глядя на пометки на карте. — Мы не сможем атаковать их в лоб. Мы просто разобьемся об их силы, как волна о скалу».

Я провел рукой по лицу, стирая пыль и усталость.

«Победить такого монстра можно только одним способом. Ударить одновременно. С двух сторон. Извне — силами моих летучих отрядов, сея панику и хаос в их тылу. И изнутри — силами гарнизона, ударив им в спину, на вылазке».

Можно конечно, бить по фуражирам, но это займет время, а осада будет продолжаться. Они раздавят нас раньше, чем мы сможем удушить их снабжение. Не выйдет.

Значить атака с двух сторон. Но для этого гарнизон должен знать, что мы здесь. Они должны быть готовы. Мы должны действовать как единый механизм, по одним часам.

«А для этого… — я поднял глаза на темные силуэты гор, отделявшие меня от дымящегося города. — Для этого я должен быть там. В городе. Лично».

Надо проникнуть в осажденную крепость. План был готов. Но мне нужны были детали. Лазейки. «Черный ход».

Я повернулся и решительным шагом направился к палатке, где под усиленной охраной сидели двое оставленных в живых пленных.

У меня появились к ним новые, очень конкретные вопросы.

Я подошел к ним и сел на корточки перед старшим. Мое лицо было спокойно, голос — тих и почти деловит. И это пугало их больше, чем любой крик.

— Вы, уже рассказали мне о вашей армии, — произнес я, глядя ему в глаза. — Это хорошо. Теперь меня интересуют мелочи. Детали.

Один из монголов тут же перевел мои слова.

— И от того, насколько полезными будут ваши ответы, — продолжил я, — зависит, увидите вы завтрашний рассвет и утретесь росой, или вас еще до утра сожрут здешние волки.

Тот дернулся, заскулил, пытаясь вдавиться затылком в кору дерева.

— Спрашивай, господин! — залопотал он. — Я все скажу! Все, что знаю!

Я достал из кармана сложенный лист бумаги, на котором еще днем набросал примерную схему осады Силинцзы, основываясь на наблюдениях с холма. Развернул ее на земле, освещенной костром.

— Смотри сюда. Это город. Это ваши позиции.

Я ткнул пальцем в верхнюю часть схемы.

— Северный участок. Стена. Сколько там постов? Где они стоят? В какое время меняется караул?

Китаец, стуча зубами, начал говорить. Монгол переводил, отсеивая шелуху страха и оставляя только суть.

— Три больших заставы. По пятьдесят человек. Между ними ходят патрули, каждые полчаса. Смена караула — на рассвете и на закате. Там стоят манчжурские стрелки, самые злые.

Я кивнул, делая пометку углем.

— Южная сторона. Равнина. Траншеи и редуты.

— Там главные силы, господин! Там лагерь генерала. Там пушки. Людей — как муравьев. Мыши не проскочить. Дозоры ходят постоянно, конные разъезды.

— Восточная сторона. Река.

— Река быстрая, берег крутой. Но там тоже посты. На том берегу, у брода, стоит застава. Днем и ночью смотрят.

Я хмурился. Кольцо казалось плотным. Они перекрыли все подходы.

— А теперь здесь, — мой палец скользнул на западную часть схемы, туда, где городские стены почти вплотную подходили к крутым, скалистым отрогам гор.

Пленные переглянулись.

— Там… там почти никого нет, господин! — выпалил вдруг второй китаец, молодой парень, до этого молчавший.

— Почему? — резко спросил я.

— Скалы, господин! — перебил его унтер. — Крутые, голые скалы. Наш цзянцзюнь сказал, что оттуда никто не пройдет, даже горный козел шею свернет. Стены там высокие, прямо на обрыве стоят.

— Совсем никого? — я подался вперед, чувствуя, как внутри натягивается струна охотничьего азарта.

— Только один пост, — поспешно добавил унтер. — Секретный. На перевале, над городом. Мы называем его «Орлиное гнездо».

— Сколько людей?

— Десять. Десяток воинов.

— Они смотрят на город?

— Нет, господин! Зачем смотреть на город? Они смотрят в горы, чтобы никто не подошел с тыла. Но они… — китаец замялся. — Они там уже неделю сидят без смены. Им только еду носят раз в два дня. Они, наверное, спят половину времени. Там же никого нет!

Я заставил его взять веточку и нарисовать на земле точное расположение этого «Орлиного гнезда». Тропу, по которой носят еду. Место, где скалы подходят к стене. Я выжимал из них все: есть ли у дозорных собаки.

Картина в голове сложилась.

Западная стена. Самый сложный, почти неприступный