Читать книгу - "Господин Тарановский - Дмитрий Шимохин"

абсолютно бесшумной. Ни единого выстрела. Только глухой топот, хрипы и влажный звук ударов.

Первый солдат даже не успел снять винтовку с плеча — огромный казак сбил его с ног ударом кулака и тут же навалился сверху, зажимая рот. Другого, пытавшегося закричать, Хан ловко оглушил рукояткой ножа.

Вся схватка заняла не больше минуты. Несколько фуражиров, попытавшихся оказать сопротивление, лежали в пыли с перерезанными глотками или проломленными черепами. Остальные, сбитые с ног, скрученные по рукам и ногам, тряслись от ужаса, уткнувшись лицами в землю.

Никто не ушел.

Пряча револьвер в кобуру, я вышел на дорогу.

— Чисто, ваше благородие, — доложил казак, вытирая нож о штанину убитого китайца.

Кивнув ему, я подошел к повозкам. Откинул рогожу. Мешки с мукой, корзины с рисом, связки вяленой рыбы. Обычный солдатский паек.

— Убрать тела, — коротко приказал я. — Повозки загнать в кусты. Пленных — в лощину.

Мы оттащили шестерых уцелевших китайцев вглубь леса, подальше от дороги. Их поставили на колени. Они тряслись, их глаза, полные животного ужаса, бегали с меня на Хана, который неторопливо поигрывал своим ножом.

— Спрашивай, — кивнул я Хану.

Проводник присел на корточки перед старшим из пленных — пожилым унтером с жидкой бороденкой.

— Кто? Откуда? — спросил он по-китайски, и его голос был ласковым, как у палача перед казнью.

Китаец залопотал, глотая слова и кланяясь до земли.

— Говорит, они из Мукдена, нойон, — перевел Хан. — Это регулярная армия. Войска «Зеленого знамени». Их прислал сам Ишань, наместник Маньчжурии.

— Сколько?

— Около пяти тысяч штыков. Плюс обозные, слуги, кули.

Пять тысяч… Это было меньше, чем те цифры, о которых говорили слухи, но все равно слишком много.

— Когда пришли? Что делали?

Пленный, видя, что его не убивают сразу, начал говорить охотнее, надеясь выкупить свою жизнь информацией.

— Пришли три недели назад, — переводил Хан. — Сразу пошли на штурм. Думали взять город с ходу. Но… — Хан усмехнулся, — … получили по зубам. Говорит, защитники дерутся как демоны. Отбили два приступа. Потери большие.

Я слушал, и в душе росла мрачная гордость. Мои люди держались. Против регулярной армии, в меньшинстве, в изоляции.

— Спроси про пушки, — приказал я. — Я слышал выстрелы. Тяжелые. Откуда они у них?

Хан задал вопрос. Лицо пленного исказилось суеверным ужасом. Он замахал руками, показывая что-то большое, страшное.

— О, нойон… — пробормотал Хан, и в его голосе тоже прозвучало беспокойство. — Он говорит про «хунмаогуй». Рыжих дьяволов.

— Европейцы? — резко спросил я.

— Да. Говорит, с генералом Цзюнем приехали чужеземцы. Их немного, пятеро или шестеро. Они говорят на своем лающем языке, но сам генерал слушает их советы как волю Неба. Они привезли с собой четыре огромные пушки. «Дьявольские трубы», как он их называет.

— Ими управляют эти «рыжие»?

— Да. Китаец говорит, их огонь точен, как удар молнии. Они не просто стреляют, они ломают стены. Каждый день. Методично. Секция за секцией.

Картина складывалась просто прескверная. Англичане или французы…. Инструкторы, наемники, советники — неважно. Главное, что они привезли с собой современную осадную артиллерию и умеют ею пользоваться. Это объясняло, почему Силинцзы, крепость, которую я считал неприступной для китайцев, сейчас дымилась в руинах.

— Что было три дня назад? — спросил я, вспомнив слова Чжан Гуаня о последнем штурме. — Почему они не взяли город, если стены разрушены?

Китаец, услышав вопрос, затрясся еще сильнее. Он начал рассказывать, сбиваясь, закрывая лицо руками, словно снова видел тот кошмар.

— Три дня назад был второй большой штурм, — переводил Хан. — Они пробили брешь. Их храбрые воины, «тигры», ворвались в пролом! Они думали, победа у них в руках. Но внутри… внутри их ждала ловушка.

Хан посмотрел на меня с уважением.

— Он говорит, это был ад. Из каждого дома, из-за каждой стены, из подвалов на них бросились мятежники. Тайпины с красными повязками на головах. Какие-то безумцы с факелами и горшками с порохом. Они не сдавались, они взрывали себя вместе с врагами. Улицы стали бойней. Цинские отряды были вырезаны, зажаты в узких переулках. Почти никто не вернулся из пролома.

— Потери?

— Около шестисот человек только убитыми за тот день. А всего — уже под тысячу.

Я выдохнул. Тысяча. Добрая часть вражеской армии выведена из строя. Это был успех, но пиррова победа для гарнизона. Наши блокированные силы, в отличие от цинцев, не могли восполнять потери.

Так или иначе, от пленных я получил все, что хотел.

— Достаточно, — сказал я, выпрямляясь.

Я посмотрел на пленных. Шесть человек. Шесть лишних ртов. Шесть пар глаз, которые видели нас. Шесть языков, которые могут поднять тревогу, если сбегут.

Мы были в глубоком тылу врага. У нас не было тюрьмы. У нас не было возможности таскать их с собой.

Я посмотрел на Хана. Он понял меня без слов. Его рука легла на рукоять ножа.

— Лишних — в расход, — коротко приказал я, отворачиваясь. — Двоих, вон тех, что покрепче, оставить. Связать, кляпы в рот. Они нам еще понадобятся как проводники или щит.

И пошел прочь из лощины, слыша за спиной глухие, сдавленные звуки — короткую, жестокую работу моих волкодавов.

Война не прощает жалости.

По мере осознания сил мысли мои становились все более гнетущими. Ситуация складывается, — хуже некуда. Четыре тысячи солдат и пушки — это слишком много для нашей полусотни сабель. Мне нужна была армия. Надо было срочно собирать разбросанные по округе отряды — всех, кто ненавидел маньчжуров.

Я вернулся в наш скрытый лагерь, когда солнце уже начало клониться к закату. Новость, которую я принес, была тяжелой, и она требовала немедленных действий.

— Елисей! Темер! Хан! Ко мне! — мой голос прозвучал резко, обрывая тихие разговоры у костров.

Через минуту мы уже сидели под навесом из елового лапника, где на расстеленной попоне лежала моя неизменная карта Маньчжурии.

Я обвел взглядом их лица. Суровый, обветренный казак Елисей, спокойный, как скала, монгольский сотник Темер, и Хан, в чьих глазах все еще стоял холодный блеск после недавней резни в лощине.

— Итак, — начал я без долгих вступлений. — Ситуация хуже, чем мы думали. Но она не безнадежная. Под Силинцзы стоят около четырех тысяч регулярных войск «Непобедимой армии». С ними — европейские инструкторы и мощные пушки, которые ломают стены. Наши друзья в городе держатся, они отбили