Читать книгу - "Невестам положено плакать - Александра Довгулёва"

Больше она не претворялась. Она вырывалась, кусалась, царапалась. Её не волновало, что плакальщицы отправились в обратный путь, оставляя её наедине со своими мучителями. Последние шаги до вершины, где Гленну ждал король-предатель и камень, покрытый белыми рунами, заняли времени в три раза больше, чем весь остальной путь.

Её поставили на колени перед Эггом. Бежать было некуда. Хватка стражей ослабла. Руки девушки безвольно опустились вдоль тела. Она запоздало подумала, что по ней некому будет горевать. Может, оно было и к лучшему.

Что-то за спиной лязгнуло. Невольно, она захотела обернуться, но вместо этого посмотрела на своего палача. Эгг смотрел мимо неё, в руке его был нож. Был ли это тот клинок, который отнял жизнь Оноры или похожий — неважно. Главное его облик вернул Гленне волю к борьбе. Она вскочила и метнулась к краю утёса во второй попытке спрыгнуть вниз. Эгг поймал её за волосы больно дёрнул назад, заставляя задрать голову, обнажая горло. Никто больше её не держал, потому, она сумела каким-то чудом извернуться. Лезвие чиркнуло в воздухе, но рука короля была тверда.

До ушей Гленны донеслась ругань и лязг металла. Она осознала, почему её никто не держит, а Эгг остался без помощи. Кто-то сражался ниже по тропе со стражами. Неизвестный пытался помешать свершиться обряду, не дать Эггу стать сильнее. Она была не одна.

Она забилась в руках короля с неистовством. Нож чиркнул мимо шеи, в этот раз задевая плечо, но кровь всё ещё не попала на жертвенный камень, а боли Гленна, почему-то, не ощутила. Король пытался держать её за волосы. От напряжения заболела шея и плечи, но девушка, руки которой всё ещё оставались свободными, вспомнила о глиняном черепке под вышитым поручем.

Эгг не ожидал этого.

Гленна целилась в горло. Хватка на затылке ослабла. Эгг покачнулся и принялся заваливаться прямо на неё. Тяжесть была непомерной, бок пронзила болью и холодом. Гленна не сразу поняла, что нож, всё-таки, настиг её, хотя и не там, куда целился умирающий король.

Девушка с трудом оттолкнула от себя ещё дышащего Эгга. Она вырвала нож из собственной плоти, не пытаясь сдерживать крик боли и ужаса, не понимая, что кровь в этот миг принялась покидать её тело так быстро, что надежды на исцеления не осталось. Она воткнула его в живот короля по самую рукоять прекрасно понимая, что делает.

В ушах стало звенеть. Звуки боя не утихали. Девушка стремилась отползти подальше от жертвенного камня, который так и не изведал её крови. Силы стремительно покидали её и сознание мутилось. Шум моря стал нестерпимо громким. Она не нашла в себе сил прыгнуть вниз, тело немело. Жизнь покидала её и без этого.

Вдруг она различила среди прочих звуков собачий лай.

«Пурка!» — подумала Гленна и улыбнулась.

Борс здесь. Как именно он попал сюда, как узнал о её беде? Это было неважно, хотя Гленна бы хотела услышать эту историю. Он не даст ей стать жертвой тёмных богов. Она уйдёт с миром, так или иначе.

Шум моря заполнил всё вокруг. Там внизу о скалы билась солёная, но живая и подвижная вода. Глаза Гленны уже ничего не видели. Она стянула с пальца материнское кольцо.

«Помоги Борсу уйти живым, — попросила она мысленно, со всей всей искренностью, на которую была способно, — и его собаке — тоже».

Она бросила кольцо в сторону шумящих волн. Пока оно летело вниз, Гленна подумала, что отомщена теперь Онора, которую продали за море. Хотя бы один из её палачей поплатился за содеянное. Может, дух несчастной принцессы теперь сумеет найти покой? Всё вокруг залил свет. Она подумал, что так выглядит смерть.

Несколько долгих мгновений она и впрямь верила, что нить её жизни оборвалась. Она не чувствовала ничего: ни боли, ни вкуса крови на губах, ни запаха ночной темноты.

Свет и звук навалились на неё неистово. Она захлебнулась в них, но поняла, что её лёгкие сделали вдох. Глубокий, колючий, точно она тонула, а теперь вынырнула на поверхность. Гленна открыла глаза. Ночь обратилась в день. Над ней пролетели, сверкая крыльями, лебеди. Настолько огромные, что на их крыльях уместилось бы по лошади. Она замерла, не в сила поверить в то, что видит.

Одна из птиц опустилась к ней. Гленна толком и не поняла, как именно птица заставила её замученное тело оторваться от земли. Вот она уже в колеснице, сотканой из серебряных нитей тумана, птицы тянут её за собой, кружат над утёсом.

Боли не было, слабости — тоже. Свет бил в вернувшие способность видеть глаза. Девушка попыталась закрыться от него руками и поняла, что ладони её теперь не перепачканы в земле и крови.

Крики людей, полные страха сменили лязг металла, заглушили шум моря и заставили Гленну поверить, что всё происходящее реально. Внизу она увидела убегающих стражей, убоявшихся свершённого волшебства. Затем — тело Эгга, тлеющее на глазах, точно время для него ускорило свой бег. Через пустые глазницы, рёбра и прочие кости пробивались ярко-голубые цветы. Они росли, пока круглые листья и венчики лепестков не сокрыли его полностью. Камень, осквернённый белыми знаками неблагих божеств, рассыпался пеплом.

Лебеди, сделав в голубом небе круг, сели на край скалы. Гленна не смотрела на то, как складываются исполинские крылья и не могла поверит своим глазам… Именно этого она когда-то ждала на берегу реки, куда бросила кольцо. Тогда оно привело к ней Борса и, кажется, она тоже видела лебедя, но посчитала его совершенно земным. Было ли так на самом деле? Могло ли случиться, что ей в тот день было послано испытание? Может, чтобы получить помощь небесного воинства, нужно было сперва доказать, что ты этого достоин?

Она не сразу увидела Борса. Он, облачённый в сиявшую золотом кольчугу поднимался по склону горы. Вдруг, его обогнал Пурка, радостно лая. Он устремился к Гленне, покрывая её поцелуями. Когти радостного пса стучали по полу колесницы, точно она была сделана из полированного металла, а не из подвижного тумана. Она засмеялась. Всё переменилась, весь мир наполнился волшебством, а охотничий пёс, к счастью, остался прежним.

Борс подошёл, ступил в колесницу, взял в руки поводья, ведшие к перевязям на телах белокрылых птиц. Он улыбался.

Гленна вспомнила все те моменты, когда ей казалось, что взгляд его куда глубже и мудрее, чем должно. Сколько раз она