Читать книгу - "Невестам положено плакать - Александра Довгулёва"

— Я всегда уважал силу, потому и признал Тибальда.

Что-то внутри подскочило к самому горлу и гулко упало вниз. Гленна не ожидала, что разговор пойдёт о короле-язычнике. Не после того, как Эгг вспоминал её мать.

— Про таких как Тибальд, говорят шёпотом или слагают песни. Подумай сама, каково наблюдать за тем, как возвышается один беззаветный безземельный лорд над прочими, становится тебе достойным врагом, а затем и союзником. Волей-неволей, задаёшься вопросом: как ему удалось?

Гленна, почувствовала, как у неё немеют руки. Она вспомнила, как Тибальд говорил принцессе Оноре о силе королевской крови, что течёт в её жилах.

— Однажды, мне стало невыносимо оттого, что я не знаю этого секрета. Мне казалось, что Тибальда любит кто-то из богов, любит неистово. Я отдал ему дочь, чтобы узнать эту тайну.

Он достал грамоту, в которой Гленна узнала послание, что вёз королю лорд Марик. Внутри всё сжалось. Теперь девушка не сомневалось, что чувство приближавшейся беды — не выдумка.

— Читай, — сказал король, протягивая грамоту девушке.

Непослушными руками она приняла её. С поклоном, как и полагалось брать что-то, чего только что касалась рука короля. Буквы казались непривычно острыми.

Здесь было всё, что видела Гленна и немного больше. Кровавый обряд описывался с циничной точностью. Гленну замутило, когда понимание происходящего с запозданием стало расползаться по её разуму.

Последние строки повествовали о том, что даже внебрачное дитя короля подходило для жертвы тёмным богам, дарующим силу повелевать народами.

Она посмотрела на короля. Ей хотелось, чтобы он уверил её, что не нужно бояться, что девушка что-то неверно поняла. Только Эгг смотрел на неё снисходительно. Его приподнятая бровь и невесёлая улыбка будто говорили ей: он не хочет этого, но не может поступить иначе.

Гленна попятилась.

— Можно, — громко велел.

Двери распахнулись, в комнату вошли люди. Гленна бросилась бежать прежде, чем успела подумать о бессмысленности этой отчаянной пытки. Её подхватили под руки. Кто-то ухватил девушку со спины в горьком подобии объятьев. Мужская рука сжала её подбородок, не давая даже шевельнуть головой, не то что вырываться. Она узнала уродливого старика, жреца нечестивых богов. За дни, что она провела в сытой скуке, послать за ним и привезти из-за моря без всяких препятствий вполне можно было.

Она смотрела с ужасом на то, как мерзкие пальцы рисуют знаки на её коже, символ того, что ей предстояло умереть.

Уродливое предательство вершилось над ней, и никто не спешил на помощь.

Король Ирландии, которому она зря даровала свою преданность, смотрел.

* * *

Гленне не хватало мужества, принять с покорностью такую судьбу.

Она не пыталась смыть знаки. Её тело было осквернено и поругано, даже смой она краску — всё уже свершилась. Она помечена как жертва теням, способным поработить чужую волю. Внутри всё кипело, негодовало, кричало и противилось, а в теле Гленна не находила сил лишний раз пошевелиться. Порой, она думала: легко ли Эгг решился? По всему выходило, что это не стоило ему ничего. Ей хотелось верить, что он раскается со временем, может, через много лет, когда поймёт, какое злодеяние совершил. Только Гленна слишком хорошо понимала: едва ли.

Больше обиды на предательство, больше страха за собственную жизнь, её мучало разочарование. Ибо король, что не ведал любви ни к женщине, ни к дочерям, не мог полюбить землю, которой правит, и народ, что считал её домом. Значит не был столь непорочным и справедливым, как виделось прежде Гленне. Значит однажды, он обменяет и Ирландию на некую тайну, которую посчитает достойной такого обмена. Эта мысль заставляла внутри всё холодеть. Чем прогневали богов ирландцы, что заслужили короля неспособного любить ничего, кроме силы?

Приходили слуги с едой, кувшином свежей воды, с украшениями, которые нужно было вплести в волосы, но Гленна не шевелилась. Она лежала на достойной принцессы пастели и смотрела на потолочную балку. Отчего-то ей вспоминалось, как осенью к таким подвешивают нанизанные на нити яблоки для сушки. Она не узнает вкуса нового урожая.

Когда за ней пришли плакальщицы, четыре девушки облачённые в одинаковые наряды, она поняла, что время пришло. Должно быть полная луна уже висела на небосводе. Гленна не видела: не разглядеть было небес в тонкую щель, затянутую бычьим пузырём. Да и какой в этом был смысл?

Её тело, замученное тоской и неподвижностью, было на диво неповоротливым. Она покачнулась, задев кувшин для умывания. Глиняная посудина упала к её ногам, рассыпавшись на осколки, вода лизнула её ноги, промочила подол белого платья из тонкой шерсти. Она упала, поцарапав об осколок руку. Девушки кинулись ей помогать. Началась суета. Сквозь безнадёжность проскользнула яркая до странности мысль: она ведь всё ещё может кое-что сделать. Пусть она умрёт сегодня, но если её кровь не попадёт на жертвенный камень — и Эггу не ходить победителем.

Она спрятала незаметно один из крупных осколков под вышитым поручем. Он царапал кожу на тыльной стороне ладони, но это ощущение непонятным образом придавало сил. Она ещё поборется.

Они вышли из замка. Двор был удивительно пуст. Кроме плакальщиц, выстроившихся вокруг Гленны, их сопровождали двое мужей. Их лица были скрыты.

«Кто-то из дворян, — подумала Гленна, — из тех, кому Эгг доверяет и готов делиться силой».

Она притворилась покорной, шла, куда ей было велено. Ноги, как и остальное тело, казались ей чужими. Страшно не было. В сердце царило спокойствие и пустота. Она ждала удачного момента.

Они вышли из замка, прошли витиеватой тропой по склону холма, затем, принялись сбираться вверх. Море нынче ночью было тихим. Оно шептало что-то ласковое прибрежным камням, которые ласкали его воды. Небо было ясным. Луна висела на нём, точно нарисованная. Круглобокая и розоватая, она будто кровоточила. Гленна и прежде видела её такой, но никогда не предавала этому значения. Она, в отличии от Оноры, не пыталась пророчествовать, а оттого, и не угадывала ничего в своей судьбе прежде, чем оно начинало вершиться.

Они принялись поднимать на вершину утёса, ближе к небу, ближе к луне, которая должна была стать свидетельницей торжества неблагих богов. Её провожатые, обманутые покорностью девушки, почти не смотрели в её сторону. Потому, когда они поднялись по каменистой тропе достаточно высоко, Гленне почти удалось разбиться о камни. Она сорвалась с места и побежала к краю утёса, от которого её отделяли считанные шаги. Внутри всё уже ликавло оттого, что жизнь её оборвётся в объятьях океана прежде, чем Эгг собственной рукой отберёт её. Увы, её стражи оказались проворными. Сильные руки