Читать книгу - "Невестам положено плакать - Александра Довгулёва"

Гленной знакомые с детства донжоны предстали на фоне грозовых туч, таких низких, что казалось, они вот-вот скроют верхушки башен, а, может, и зубцы стен. Гленне почудилось, что родной дом вовсе не рад её возвращению. Она постаралась отогнать эту мысль вызывая в памяти то мгновение, когда её нога ступила на родную землю, к которой она так стремилась.

Она действительно была счастлива тогда. Ей хотелось улыбаться только потому, что ноги ступали по влажно ирландской земле. Её щепотку она долго держала в ладони, чувствуя как песчинки и мелкие камушки впиваются в кожу, забиваются под ободок материнского кольца.

Сейчас радость угасла, уступая тревогам, что сулило грядущее. Возможно, ей предстоит самое трудное в жизни: рассказать известному своим дурным нравом королю, как именно умерла его младшая законная дочь. Варианты финала сегодняшнего дня проносились перед внутренним взором, сменяя один другой. Большая часть из них вовсе не была радостной. Гленне понадобилась немалая храбрость, чтобы заставить ноги подниматься по каменным ступеням не сбиваясь с шага. Она следовала за Мариком и уже поняла, что путь их ведёт в малую трапезную залу, где король вкушал пищу и принимал гостей в дни, когда не планировалось празднеств.

Первые капли дождя упали ей под ноги тёмными кляксами. На единственное дерево, росшее во внутреннем дворе крепости, опустилась стая птиц. Они запели звенящим перезвоном, почти заглушив рокочущий голос приближавшейся грозы.

Коридор был тёмен, когда они вошли, но в трапезной зале, в которую он вёл, было тепло. Нос защекотал запах печёного гуся и чадящей жаровни. Они не входили внутрь. Гленна знала почему: только когда Эгг закончит с кушаньем, он даст разрешение слуге пустить в зал просителей. Эгг часто принимал гостей с кубом мёда в руке, коли те были благородной крови. Простой люд приходил в тронный зал этажом ниже. Эгг не часто заседал там.

Ожидание стало затягиваться. Оно было мучительным, распаляя страхи в душе Гленны. Девушка без конца теребила материнское кольцо дрожащими пальцами. Ей хотелось, чтобы всё поскорее закончилось.

— Входите, — сказал слуга, наконец.

Гленна пошла за Мариком. Мир вокруг стал до остроты чётким, собственные шаги отдавались гулким эхом в ушах. Она смотрела на короля, хотя не получала на то дозволения. Когда лёгкая улыбка на лице Эгга уступила удивлению, который тот даже не пытался скрыть, Гленна опомнилась. Теперь она смотрела на собственные руки, сложенные в замок на груди, как и полагалась служанке, пусть и мёртвой, но, всё-таки, королевы. Девушка не забывала, что по ней судят и о госпоже. Она оставалась верной её наставлению даже сейчас.

Она внимательно слушала каждое слово, считая косые линии на оторочке короткого плаща Марика, который стоял перед ней, правда, всё равно вздрогнула, когда лорд назвал её имя.

— Что же такого желает поведать мне девица, что осмелилась покинуть двор своей королевы? — С насмешкой в голосе спросил король.

Спросил у Марика, не у Гленны. Иначе и быть не могло.

— Она уверяет, что эта тайна так ценна, что даже я не вправе требовать от неё правды, — сказал Марик, — я бы выпытал у неё этот секрет, но до отплытия корабля оставались считанные часы.

— Оправдываешься, — сказал Эгг.

— Мой король… — попытался вмешаться советник, сидевший подле него.

Он осёкся.

Гленна осмелилась глянуть на сидевших за столом. Эггу хватило одного взгляда, чтобы седеющий лорд Альфрид уподобился видом пойманному на проказе мальчишке. Все знали, что король не терпел, когда его прерывали без дозволения.

Кресло королевы не пустовало. Гленна знала, что пока Онора отбыла ко двору жениха, в замке Эгга игралась другая свадьба. Гленна не видела прежде юной ирландской королевы, хотя знала, что та была непозволительно молода. Девочка четырнадцати вёсен в богатом уборе монаршей супруги выглядела совсем ребёнком, даже младше своих лет. Она сидела так неподвижно, что глядя на неё становилось жутко.

— Все вон, — велел Эгг, — кроме служанки королевы Англии.

В тоне короля не было ни капли злости, но не подчиниться было невозможно. Сама Гленна едва сдержала порыв броситься к выходу из трапезной. Юная жена Эгга вскочила с место первой, совершенно лишённая королевского достоинства. Девочка, утопавшая в слоях дорогих тканей, выглядела нелепо. Король же не смотрел ни на неё, ни на Гленну, ни на кого-либо, кто покидал комнату. Он вскрыл печать Тибальда на грамоте, которую с таким чаяньем вёз ему лорд Марик. Гленна и сама чувствовала себя такой грамотой, которую вот-вот примутся читать.

Трапезная опустела. Гленна молчала, король, кажется, перечитал грамоту дважды прежде, чем заговорить с девушкой.

— Когда-то я пообещал твоей матери, что не оставлю тебя без крова, — неожиданно сказал он, — выполнил ли я своё обещание?

— Да, мой король, — сказала Гленна, чувствуя, как внутри всё холодеет.

Эгг кивнул. Он не спешил вставать из-за стола, попивая мёд.

— Я слушаю тебя, дитя, — сказал он, — надеюсь, твой рассказ будет достоин этого.

Гленна глубоко вздохнула. Она столько раз представляла, в какие именно слова обратит увиденное, что сейчас они легко полились с языка. Гленне казалось, что ужас кровавой ночи и всё, что ей предшествовало, происходило не с ней. Это была сага, строки которой были выучены наизусть когда-то давно. Всякий герой в ней — персонаж, каким бы живым ни казался. Лишь поэтому Гленна ни разу не запнулась, пока рассказывала королю историю смерти несчастной Оноры. Не запнулась, хотя её удивлённо распахнутые мёртвые глаза стояли перед внутренним взором от начала до самого конца.

Сперва Эгг слушал, попивая мёд из кубка, затем с шумом отставил его. Когда речи Гленны достигли своей кульминации, он и вовсе встал из-за стола.

— Мне удалось спастись лишь чудом, — сказала она, — прочие ирландцы вовсе не больны. Их нет среди живых, так же как моей госпожи.

Гленна зажмурилась. Всё остальное не было столь же важно, как эти последние слова. Все её злоключения на пути домой не были достойными ушей короля. С грохотом по столу покатился серебряный кубок. Шаги Эгга были быстрыми и тяжёлыми. Гленна подумала, что он разгневан. Теперь её жизнь зависела оттого, поверит ли ей король или нет, а ещё оттого, решит ли он сорвать свою злобу на посланнице, принёсшей дурную весть.

Она ожидала удара. Оплеухи крепкой рукой, а скорее, тряпкой, какой покрывают дорогое одеяние короля за трапезой. Ведь она всего лишь служанка, хоть и с каплей королевской крови в жилах, хоть её и возвысили среди прочих таких же девиц, трудившихся всю жизнь при дворе. Гленна не была той, которая достойна марать карающую руку короля.

Гленна вздрогнула, когда почувствовала прикосновение