Читать книгу - "Резюме сортировщика песчинок - Любовь Александровна Афоничева"

замечаете некоторых вещей… Хотя для того, чтобы их заметить, интересно мыслить не обязательно, а нужно всего лишь логично. Почему вы вообще так легко приняли на веру то, что вам предложило в качестве объяснения ваше собственное подсознание? Почему не задумались… ну хотя бы об Элое, который очнулся в… ммм… неутешительном состоянии рассудка? Если этот, как вы его назвали, «я-второй» – ваше наиболее вероятное будущее, то неужели будущее Элоя еще более… агрессивно? Нет, теоретически, конечно… Но Оскар М_Акиан в эту теорию вписывается еще хуже. Мне трудно поверить, что у него была настолько темная… основная версия развития. Настолько, что все закончилось трагично. И, наконец, неужели у Павлы Имберис столь бедное версиями сознание, что у нее не нашлось какой-нибудь я-третьей? Там, мне кажется, и я-десятая вполне реальна… Хотя в таком случае существует возможность, что Павла просто сама себя заболтала, – бледная улыбка дергает край губ ментора, но тут же исчезает. – У меня сейчас нет ответов на эти вопросы, Эф_Имер. Но я хотя бы сразу задался ими. И вам бы стоило.

Будь у меня возможность, я пожал бы плечами. Но поскольку ее нет, я просто хмыкаю и закрываю глаза.

Что-то мне в последнее время слишком часто приходится ощущать себя… не самым сильным мыслителем. Так ведь и привыкнуть недолго. А не хотелось бы.

– Спасибо еще раз. Поправляйтесь. – Я слышу, как Ро поднимается со стула и идет к двери.

Но потом его шаги снова приближаются.

– Эф_Имер? Вы там не спите?

Я открываю глаза.

Встречаю серьезный взгляд ментора.

– А вот насчет того, что нужно написать своих наномехов, – вы правы. Я пришел к тому же выводу. Совет еще думает, единства мнений пока нет, но, скорее всего, они дадут добро. И, я подумал… может быть, вы захотите поучаствовать?

Я не сразу нахожу слова для ответа. И Ро, видимо, принимает это за сомнения.

– Даже если у нас не получится… а может не получиться… При любом исходе у этиков не будет к вам никаких претензий. Вся ответственность будет только на мне. И я зачту вам эту работу в качестве квалификационной.

– Не надо меня уговаривать, я и так… Я согласен. Только… почему вы предлагаете это – мне? Все-таки я не действующий мехимерник. И даже не ваш любимый студент.

– Как я уже говорил, вы… интересно мыслите. Это ощущается в вашей работе, хотя она только начата. А я предполагаю, что мне, в конечном итоге, для того, чтобы справиться, может не хватить именно этого – способности взглянуть на проблему… необщепринятым взглядом. До нашей сегодняшней беседы я думал предложить то же самое Лоре. В ней тоже это ощущается, эта готовность к неожиданным решениям. А если бы она вдруг отказалась… то, наверное, обратился бы к Демьяну. Как мехимерники они, возможно, даже предпочтительнее вас… Но только вы контактировали с наномехами. А это может оказаться важным. И все же я не рассматривал вашу кандидатуру, пока сегодня вы не показали… что вам не все равно. Так вы согласны?

– Разве в прошлый раз я как-то неубедительно согласился?

Ро неопределенно качает узлом на затылке.

– Тогда… я пришлю вам… довольно большой объем информации, которую нужно будет быстро усвоить. Нам вряд ли поможет, если в процессе работы я буду объяснять вам очевидные вещи.

Я пытаюсь кивнуть, снова забыв, что в моем положении лучше пользоваться словами.

– Присылайте любые объемы. Я тут не сказать чтобы сильно занят.

В этой части истории звенят колокольчики, идет снег и все делают глупости. Но король дураков, пожалуй, все-таки я

Информации ментор присылает столько – не то что одному студенту с головой уйти, стадо лысых мантикоров утопить можно. Так что мне катастрофически не хватает времени, чтобы как следует себя пожалеть. Я читаю и запоминаю. Послушно выполняю указания Зураба Оршабати. Сплю.

А однажды утром получаю на вестник поздравление с двадцатилетием. От мамхен и отца, которых я на этот раз уговорил не приезжать и не сидеть у моей койки с грустным видом.

Надо же – совсем забыл про свой день рождения… Случалось мне, конечно, и раньше проводить его в постели. Но, как правило, я был в ней не один.

Кстати, об этом – периодически в мои мысли заглядывает Венц.

Чаще всего это просто тень ее присутствия где-то на краешке сознания. Но порой она проявляется четко: садится, аккуратно сложив руки на коленях, и наблюдает, как я пытаюсь запомнить формулу длиной в семь с половиной строк.

А иногда начинает раздеваться.

Останавливать этот процесс неохота, но я все равно это делаю. Потом, когда я снова найду точку опоры и выясню, каким мне теперь нравится быть, – тогда я позволю этой фантазии утащить меня в свою голую, потную, счастливую развязку.

Возможно.

А пока я отказываюсь впиваться в сочные плоды воображения и занимаюсь исключительно теоретической мехимерикой.

Жаль, что не от всего она помогает так же хорошо, как от приставаний воображаемой Венц. Я осознаю это однажды вечером, недоверчиво разглядывая каплю на кончике пальца. В капле примерно девяносто восемь процентов воды, меньше одного процента хлорида натрия, а также немного карбоната натрия, белков и липидов…

В общем, это слеза. И она недолго остается одна.

Я стираю их, смахиваю и смаргиваю, хлюпаю распухшим носом и тихо подвываю сквозь зубы. Сам не понимая: что я, собственно, оплакиваю?

Картину мира, которая при ближайшем рассмотрении оказалась аляповатым плакатиком?

Изуродованную руку?

Отрезанный хвост?

Свою беспомощность перед мехимерой?

Или вывернувшийся из-под ног путь говнюка? Тот, который я когда-то выбрал потому, что… просто хотел иметь на это право. И потому, что когда все вокруг лапочки, быть сволочью – это в каком-то смысле выдающийся поступок. И еще, конечно, потому, что это было весело. Гораздо веселее, чем взвешивать каждый свой вздох на весах этичности.

И вот теперь у меня не осталось ни одной из этих причин.

Мое право не быть лапочкой признали – но в ответ мне пришлось признать их право со мной не общаться. А потом еще и выяснилось, что не все вокруг такие милые и бесхребетные, как я себя убедил.

Но самое главное… это больше не кажется мне веселым.

Однако сказать: «Эй, ребят, я наигрался, теперь буду паинькой, начинайте уже со мной дружить», – боюсь, будет уже недостаточно…

Несмотря на этот потерянный в соплях и раздумьях вечер (и еще пару не слишком продуктивных дней), я успеваю усвоить почти всю информацию, присланную Симеоном Ро, к своей выписке