Читать книгу - "журнал "ПРОЗА СИБИРИ" №1 1995 г. - Владислав Крапивин"

— Вовик, Алик... — Косяков резко поднялся; Хотелось коробку пнуть, но, покосившись на Алика, он предусмотрительно отошел в сторону. — Мне-то какое дело.

— А-а, — раздраженно отмахнулся Алик. — Темнота! Не забудь, завтра свежие яйца.

Все шло просто ужасно. Косяков убежал в ванную и, заперевшись, сидел там минут двадцать, переживая случившееся. Что же, теперь он двух мышей будет кормить, что ли? На работе дела обстояли все хуже и хуже. Ранее аккуратно содержавший себя Косяков приобрел вид неприбранный и неряшливый. Он похудел, стал реже бриться, рубашки пообтрепались. Все чаще он ловил на себе неодобрительные взгляды Инги Валентиновны.

— Что с вами, Вениамин Никитич, — время от времени спрашивала начальница, вызывая подчиненного на откровенность. — Может, что дома случилось? Вы не стесняйтесь, здесь все свои. Правда, девочки?

Олечка и Тамарочка при этом охотно отрывались от бумаг и с готовностью начинали сочувствовать холостяцкой неустроенности своего сослуживца.

— Хотите, я возьму над вам шефство? — кокетливо спрашивала смуглянка Тамарочка. — Приду в субботу и помогу убраться в квартире?

— Что вы, — побелевшими губами шептал Косяков и наклонял над столом голову так, что очки чудом удерживались на переносице.

— Я тоже могу помочь, — ревниво встревала в разговор тщательно заштукатуренная Олечка.

— О-ох! — только и находился Косяков, стремительно покидая служебную комнату, чтобы покурить на лестничной площадке.

Но это было еще не самое страшное. Самое страшное началось потом, когда по институту со скоростью президентского указа об очередной глупости распространилась весть о сокращении штатов.

Штаты сокращали постоянно. Их сокращали в одном месте, но они нарастали в другом. Как невозможно вылить воду из намертво запаянных сообщающихся сосудов, так невозможно сократить штаты в советских учреждениях. Но на этот раз все обстояло намного серьезнее.

Директора института в очередной раз вызвали в Москву, и возвратился он оттуда непривычно серьезным и озабоченным. На другой день последовало общее собрание. Из всех сделанных на нем сообщений Косяков твердо усвоил одно: правительство требует, министерство поддерживает, а институтское начальство неукоснительно собирается исполнять. Итак, грядет Великое Сокращение, и на сей раз не на бумаге. Неясным оставалось лишь, кто именно попадет в черный список, но на этот счет у Вениамина как раз сомнений не было.

После собрания в отделе информации развернулась бурная работа по переливанию из пустого в порожнее, но даже при этой никчемной деятельности Косяков оставался лишним. Сколько он ни бегал курьером по различным поручениям, сколько ни печатал никому ненужных сводок, все шло к закономерному концу. А тут еще Алик, да и совсем уж нежданно-негаданно свалившийся на голову Косякова Вовик.

Вовика Косяков возненавидел сразу и навсегда. Если бы Алик отлучился из квартиры хоть на пятнадцать минут, с Вовиком Вениамин покончил бы быстро и без раздумий, но в том-то и беда, что Алик сидел дома безвылазно, а при нем Косяков не мог решиться на задуманное злодейство.

В своем воспитаннике Алик души не чаял. К счастью для Косякова Вовик ел не слишком много, хотя заметно подрос. „Зоокумарин" он поглощал с нескрываемым удовольствием и, казалось, становился все толще. Ат и к при каждом посещении дома Бершадским приставал к тому, чтобы тот добыл для его питомца более сильный яд, но Борис помочь пока не мог. Знакомый химик ушел из исследовательского института в кооператив по выделыванию шкурок и путь к яду закрылся. Вовик же, несмотря на постоянно проводимые с ним уроки, долгое смотрение телевизора и чтения вслух книг не желал умнеть и этим страшно разочаровывал своего учителя, хотя и достиг размеров небольшой упитанной крыски.

— Плохо учится, — жаловался по вечерам Алик. — Невнимательный. А я вот до всего своим умом дошел.

— Ты его еще в компьютерный класс сноси, — ехидничал внутренне довольный плохой обучаемостью еще одного нахлебника Вениамин. — Или в школу отдай для особо одаренных.

— А что? — загорался новой идеей Алик. — Компьютер — это здорово! Я бы и сам на компьютере... — Но быстро угасал. — Как же, достанешь компьютер с твоей зарплатой... — и зло косился на хозяина.

С деньгами дело обстояло и правда плохо. Косяков давно уже прикидывал, чего бы продать, но кроме книг продавать было нечего. Рацион обитателей квартиры становился все скуднее, а Алик все капризнее. Сбылись и худшие опасения: Бершадский приучил Алика к портвейну, а сигареты у Косякова тот стал стрелять еще раньше — на этом, по мнению Вениамина, полное очеловечивание мутанта завершилось. Теперь дополнительно к питанию Алик требовал курево и нередко водку, а где ее возьмешь при талонной системе?..

У Бершадского с деньгами тоже бывало то густо, то пусто. Когда подваливал очередной гонорар, Борис становился щедр и расточителен, когда оказывался на мели — скуп и расчетлив. И в том и в другом случаях время он проводил в гостях у Косякова, а вернее сказать, у Алика, потому что души в нем не чаял.

— Обязательно напишу про тебя книгу, — в минуты пьяной болтливости откровенничал он. — Назову — фантастический роман. Иначе ведь не поверят.

— Книгу я могу сам написать, — серьезно возражал подвыпивший Алик и глубоко затягивался сигаретой. — Ты вот лучше налей еще.

— Умница! — умилялся Борис. — Конечно, можешь сам написать. А я отредактирую и издам.

В последние недели Бершадский носился с идеей создания творческого кооператива „Хроникер". Ни в одной редакции он прижиться не мог, а случайные заработки не давали расслабиться ни на минуту.

— Мы с тобой вдвоем такого наворочаем — денег будет куча. И Вениамина на службу возьмем. Возьмем ведь?

— Может, и возьмем, — капризничал Алик. — Посмотрим на его поведение.

Косякова бесила эта пьяная трепотня, и больше всего ему хотелось взять и стукнуть Бориса по лысине или огреть чем-нибудь Алика, но, сдерживая себя, он только угрюмо прихлебывал из стакана и старательно заедал выпитое квашеной капустой — излюбленной в последнее время закуской, на более изысканную снедь денег не хватало.

Иногда после вечерних посиделок Борис отправлялся через весь город домой, иногда, если бывало слишком поздно или добраться до своей квартиры он был не в состоянии, оставался ночевать у Косякова. В этом случае незаменимым оказывался солдатский бушлат, его Борис расстилал прямо на полу между раскладушкой и диваном. Более стойкий к выпитому Алик обычно желал продолжить начатый разговор.

—