Читать книгу - "журнал "ПРОЗА СИБИРИ" №1 1995 г. - Владислав Крапивин"

— Два сырка в одни руки! — распоряжалась рыхлая кассирша, распаренная и красная, выпирая из серого халата, как забродившее тесто.

— У меня гости, — робко попросил Косяков, протягивая десятку.

— У него гости! — возмутились сзади. — А у меня семья!

— У всех гости, — миролюбиво заметил стоящий сбоку от кассы ветеран, предусмотрительно вышедший в поход по магазинам с удостоверением участника войны. — Надо уважать очередь.

— Надо уважать! — заорали сзади, и Косяков опомниться не успел, как оказался вытолкнутым из зала с двумя крошечными кусочками сыра размером не больше сигаретной пачки.

Кстати Косяков вспомнил о сигаретах. После посещения Бершадского курева не осталось совсем, и Вениамин, предварительно вздохнув, пустился на поиски цыганок. Долго искать не пришлось. Прямо на углу, возле кооперативных киосков, сквозь стекла которых зазывно посверкивали целлофаном и яркими красками пачки „Мальборо" и „Салема", „Данхила" и „Кэмела", тряся грязными юбками и запинаясь о державшихся за них детей, неторопливо ходили смуглые продавщицы табачного дефицита.

— „Прима"! Астраханская „Прима"! — негромко, но отчетливо выговаривала одна из них, держа прямо перед собой неряшливо упакованные красноватые пачки.

— Почем? — устало спросил Косяков, хотя цена была прекрасно известна.

— Две пачки — пять рублей, одна — три, — безразлично ответила цыганка й покосилась на стоящего невдалеке милиционера. — Бери, дешевле не найдешь.

Косяков согласно покивал головой и на день избавился от табачной проблемы. Пачки оказались у него в кармане.

Неожиданно легко в другом магазине самообслуживания Вениамину удалось купить молока и хлеба. Теперь неплохо бы приобрести еще и десяток готовых котлет, но витрины в кулинарии мертво и холодно отсвечивали лишь голыми эмалированными поддонами, бесстрастно отражая синеватый люминесцентный свет. Все — больше идти некуда, надо отправляться домой, и Косяков уныло побрел к автобусной остановке.

В окнах его квартиры горел свет. Иногда, подходя к своей серой трущобной пятиэтажке, Косякову даже хотелось, чтобы его окна были освещены, но на этот раз он только брезгливо поежился. Можно было еще постоять и покурить перед тем, как войти к себе, но холод загнал Косякова в подъезд. Перед дверью квартиры^ все так же нервно принюхиваясь, сидел соседский кот. Вениамин спихнул Барсика ногой с коврика и полез в карман за ключами.

Даже через плотно закрытую дверь на лестничной площадке слышалось бормотание телевизора. „Развлекается, гад!“, — ожесточился Косяков и толкнул дверь ногой.

По всей квартире горел свет. Даже в ванной. Экономный Вениамин поморщился, но не сказал ни слова. Еще от порога он увидел, что Алик лежит на диване на его подушке. Подушка у Косякова была одна, и он сразу же подумал, что этой ночью ему придется спать, подложив под голову старое пальто. В квартире невыносимо воняло мышами.

Хозяина Алик встретил не очень приветливо. Свесив усатую морду с дивана, он коротко осведомился:

— Жрать принес?

Косяков мрачно посопел и не ответил.

Алик неторопливо встал, и все так же, слабо прогибаясь на тонких по сравнению с туловищем ножках, прошествовал в прихожую. Выдернув из рук Косякова полиэтиленовый пакет, он встряхнул его и, услышав звяканье молочных бутылок, удовлетворенно кивнул, но через минуту рассвирепел, увидев, что ничего кроме молока, хлеба и сыра Вениамин не купил.

— Мясо где? — Алик зыркнул в сторону Косякова красноватыми глазками. — И сладкое к чаю?

— Иди ты к черту! — зло выдохнул Вениамин. — Попробуй сам купи. Да и денег нет.

— Денег нет, — передразнил Алик. — С деньгами и дурак купит. Ты так достань.

— „Так" будет при коммунизме.

Ехидный ответ Косякова Алик, вроде, даже и не расслышал. Деловито перенеся пакет на кухню, он тут же принялся потрошить плавленные сырки, быстро отрывая серебристую обертку и роняя ее клочки на пол. Вернувшись из ванной, где он стыдливо переодевался, Вениамин обнаружил на кухонном столе лишь почти полностью опорожненные молочные бутылки, крошки сыра и хлеба, небрежно сметенные в сторону.

— А я чем буду ужинать? — выдавил он наконец. Такой наглости от подвального мутанта, несмотря на некоторый опыт общения с ним, Вениамин все же не ожидал.

— Тут и одному мало, — ковыряясь коготком в длинных острых зубах, лениво ответил Алик. — В следующий раз купишь побольше.

Поняв, что спорить бесполезно, Косяков молча повернулся и ушел в комнату. Выключив телевизор, по которому как раз начали демонстрировать по просьбе зрителей очередную серию „Рабыни Изауры“, он мрачно уселся в кресло и тяжело задумался.

„Нет, с Аликом срочно надо кончать, — Косяков размеренно качался в кресле, сжав голову руками. — Пойти, одолжить у кого-нибудь охотничье ружье и с порога — бац! Прямо в морду — бац! — чтобы зубы повылетали. Это что же теперь, я на него так работать и буду? Это же кошмар, а не жизнь. Уж лучше самому в петлю! “.

Алик в комнату войти не торопился, но спустя какое-то время послышались шаркающие шаги.

— Ты что, обиделся? — услышал Вениамин и поднял глаза. Алик стоял прямо перед ним, положив одну лапу на спинку кресла и прижав другую к своему барабанному брюшку. — Так ведь действительно мало принес. — Мышь снова направилась к дивану и включила телевизор. — Там я полкурицы оставил в кастрюле. Днем сварил. Половину тебе, половину — мне.

Как ни унизительно было подъедать то, что осталось после обеда твоего же нахлебника, Косяков через какое-то время поднялся и снова пошел на кухню. Есть хотелось смертельно.

В алюминиевой помятой кастрюльке на плите и в самом деле оказалась курица. Вениамин сразу про себя отметил, что Алик курицу после фабричной обработки не дочистил. Остатки перьев торчали из пупырчато-синей кожи, как древки обломанных стрел, но тем не менее это была все-таки честно оставленная половина мышиного обеда.

— Сейчас растрогаюсь и заплачу, — иронично прошептал Вениамин, нарочито громко звеня крышкой от кастрюли. — Надо же, какое благородство.

Но, что ни говори, Алик в очередной раз удивил его. С одной стороны, конечно, нахал и деспот. С другой, порядочный товарищ. Хотя, хотя...

Косяков не стал дальше теоретизировать, а вытащил курицу из кастрюли и брякнул скользкую тушку в суповую тарелку. Алик ужинать не мешал. Из комнаты слышались рыдания и смех. Герои „Рабыни Изауры" уверенно двигали сюжет к счастливому финалу.

„Все, дальше так продолжаться не может, — Косяков остервенело рвал зубами плохо проваренную