Читать книгу - "Дым над тайгой - Станислав Васильевич Вторушин"

— Ты, Коленька, предупреди Романа Ивановича, что мы его никуда не отпустим. Ночевать он будет у нас.

— Это и без предупреждения ясно, — заметил Барсов.

Остудин не нарушил шутливой формы гостеприимства:

— Как можно обижать таких гостеприимных хозяев...

Мария Сергеевна ушла. Мужчины выпили еще по одной рюмке, и разговор вновь вернулся к Таежному.

— Чем живет сейчас экспедиция? — спросил Барсов осторожно.

— Да как вам сказать? Живем по партийному распорядку, — Остудин вспомнил конференцию и досадливо сморщился.

— Чем вам партия не угодила? — поинтересовался Барсов.

— Представьте себе, — Остудин отодвинул от себя тарелку, — две недели назад райком потребовал, чтобы мы провели читательскую конференцию по книгам Брежнева.

— Имеются в виду «Малая земля», «Возрождение» и «Целина»?

— А что, у него есть еще? — удивился Остудин.

— На счастье, кажется, нет, — Барсов достал из тумбочки очки, вытащил из кармана платок, начал старательно протирать стекла. — Ну и как же вы провели?

— Райком потребовал, чтобы мы собрали всех людей в Таежном и заставили их высказывать свою радость по поводу книг. Мы с Еланцевым подумали, подумали и буровиков заменили школьниками. От нас ведь не дела требовали, а мероприятия.

— Казаркин не заметил?

— Заметил, конечно, — усмехнулся Остудин. — Но глаза на это закрыл. Понимает, что вахтовиков с дежурства снимать нельзя. Взрослые, дети — не все ли равно?.. Главное, чтобы мероприятие прошло с помпой.

— Создается впечатление, что это театр абсурда, — Барсов откинулся на спинку кресла и положил руки на подлокотники. — Брежнев уже не управляет государством. Он же больной. Все эти ордена Победы, звезды Героев, книжки, написанные за него неизвестно кем... — Барсов замолк, снял очки, положил их на край столика. Закрыл глаза и потрогал пальцами веки. Помолчал некоторое время, потом сказал: — У меня такое впечатление, что страна уже зависла над пропастью.

— И где же выход? — спросил Остудин.

— Понимаете, в чем дело, — Барсов задумался, сощурившись, посмотрел в темное окно. — Власть без идеологии это не власть. У каждой настоящей власти должна быть своя идеология. Будь то социализм, монархия или даже фашизм. Да-да, и у фашистов была своя идеология. Потому что только она одна может оправдать существование той или иной власти. Но идеология, как и общество, как государство, это живой организм. А всякий организм, чтобы вырасти в зрелое жизнестойкое существо, должен развиваться, уметь реагировать на запросы времени. Наша идеология закостенела. Не власть стала управлять ей, а она властью. Налицо, как говорят классики марксизма, революционная ситуация.

— Упаси нас, Господи, еще от одной революции, — тряхнул головой Остудин.

— Не все кризисы разрешаются революцией, — заметил Барсов. — Их можно решать и эволюционным путем.

— Неужели наверху этого не понимают?

— По-моему, нет. Среди политической элиты нет тех, кто может заменить нынешних вождей. Их не готовят.

— И что это означает? — спросил Остудин.

— Только одно: то, что вместе с уходом стариков обрушится государство, — сказал Барсов. — Ему не на чем будет держаться, у него нет подпорок.

— Ну почему же? — не согласился Остудин. — Старики уйдут, а все институты власти останутся. Государственный аппарат, армия, КГБ...

— В России всегда все зависит от воли одного человека, — сказал Барсов. — Несмотря на социализм, атеизм и все остальное, мы до сих пор остаемся самыми приверженными сторонниками монархии. Революция в этом отношении ничего не изменила. Ведь Генсек — тот же царь. Если его не воспитала партия, его приведут темные силы.

— Вы думаете, они есть?

— Еще какие. А вообще, знаете что? Давайте выпьем.

Барсов налил коньяк, положил в свою тарелку закуску. Роман Иванович поднял рюмку, подождал, пока выпьет хозяин, и последовал его примеру. Он ждал продолжения разговора, но Николай Александрович молчал. Он или не хотел говорить на эту тему, или взял длинную паузу. Остудину же не терпелось высказаться. Он поставил рюмку и, посмотрев на Барсова, сказал:

— Самое печальное то, что неизвестно, сколько это протянется.

— Не так уж и долго, — сказал Барсов. — А вообще-то... вы мне лучше скажите: как там Еланцев? Как у него дела в семье? — вдруг повернул круто, чему Остудин был рад.

— У самого Еланцева все в порядке. А вот с семьей проблемы...

— Варя так и не приехала? Поет все?..

— Да. Сейчас на гастролях в Праге.

— Потеряет она его, — сказал Барсов. — Как пить дать потеряет.

— Мне кажется, уже потеряла, — покачал головой Остудин.

— Видел я его в Среднесибирске с одной молодой и красивой, — Барсов улыбнулся, по всей видимости, вспоминая Настю.

— Значит, вы в курсе? — сказал Остудин.

— Очень хочется, чтобы у Еланцева все сложилось хорошо. Иначе в нем может пропасть одаренный ученый, — Николай Александрович большим пальцем разгладил швы на валике кресла, подчеркнуто и задумчиво повторил: — Да, да, именно ученый. Помню, перед отъездом мы с Иваном Тихоновичем обсуждали перспективы экспедиции. Полазали по старым геофизическим картам и пришли к выводу, что на юго-западе территории в районе Моховой и Кедровой структур может залегать крупное месторождение. Еланцев, который теорию знает, можно сказать, на зубок, утверждает, что именно залегает. У него есть очень убедительные теоретические выкладки. Если бы нам тогда разрешили пробурить там скважину, не исключено, что я сейчас жил бы в Таежном, а не в Москве, — Барсов повернул голову к двери и позвал: — Машенька, зайди-ка к нам на посиделки.

Мария Сергеевна появилась как бы по делу. В руках у нее дымилась бронзовая турка, из которой по комнате разносился благоухающий аромат кофе. Подойдя к столику, сказала, улыбнувшись:

— Я своего меркантильщика изучила — к нему с пустыми руками не входи. Как вы, Роман Иванович, насчет кофе?

— Хорошего кофе я не пробовал уже очень давно, — откровенно признался Остудин.

Барсов деловито ответил жене:

— На этот раз ты, Ворожея Сергеевна, попала пальцем в небо. Я вспоминал про планы геолого-разведочных работ, которые мы строили с Еланцевым, и сказал Роману Ивановичу, что осуществись они, мы с тобой и по сей день топтали бы таежную землю.

— Мы на Севере провели пятнадцать лет, — сказала Мария Сергеевна.

— Вас это никогда не тяготило? — Остудин спросил так заинтересованно, что Мария Сергеевна коротко рассмеялась