Читать книгу - "Последний человек в Европе - Деннис Гловер"

– Уолтер, господа, – громко произнес Оруэлл, взмахнув письмом над головой. И начал зачитывать всему маленькому офису: – «Я установил, что устройство „сюжета“ строго научное, и посему вывел научную формулу, согласно которой строятся все успешные романы. Прислав в Институт всего одну гинею, вы узнаете секрет романа и писательского успеха. Надежность наших методов могут подтвердить множество известных авторов».

– Как думаешь, попросить у него назвать хоть одного известного автора? – спросил редактор «Трибьюн» Джон Кимхе. – В конце концов, кто купит тоник для волос у лысого?

– Да он сумасшедший! – воскликнул кто-то еще.

– Напротив, – ответил Оруэлл. – Он, конечно, мошенник. Но его мошенничество работает только потому, что ему хватило смекалки открыть истину.

– Ну-ка, Джордж, поведай нам свою теорию, – рассмеялся Кимхе. – Что же там такого открыл Уолтер?

– Ну как же – государственную координацию искусства. Взгляните хоть на стопку книг у меня на столе. Готов спорить, что предскажу в разумных пределах точности доводы и доказательства в каждой.

– Даже в художественной литературе?

– Особенно в художественной. Сюжеты, персонажи, стиль – все совершенно предсказуемо.

– Продолжай!

– Наши нынешние методы слишком неэффективны. Книги можно с легкостью массово выпускать на конвейере – по какой-нибудь алгебраической формуле. Сократить человеческую инициативу до минимума.

В офисе уже слушали, посмеиваясь, все.

– Нужны только директива сверху и подрихтовка отрядом усталых ремесленников, вроде вас – специально обученных подчинять свой стиль требованиям издательства, партии или кого угодно во власти. Разве не так делаются фильмы «Диснея»? Да и машины «Форда». Если подумать, принцип тут один.

Они с интересом ждали, что он скажет дальше.

– Соответствовать параметрам несложно. Подбери правильную идеологию партии, события, стиль – любовный роман, детектив или трагедия, – поверни рычаг – и готово: на выходе получится книга не менее читаемая, чем вот эта макулатура передо мной. Авторы? Да кому они нужны? Автоматизировать можно даже рецензирование. Чем я, собственно, сам и занимаюсь.

– Джордж, право! Какой циничный взгляд для литературного редактора.

– Но я говорю серьезно. Не сомневаюсь, что в России уже так и пишут. Глеб Струве[76] считает, что там уже двадцать лет не выходило ни одного достойного литературного произведения. Это все объясняет.

– Тебе бы написать об этом колонку, Джордж.

– О, напишу. Не извольте волноваться.

* * *

У Ная Бевана оказался неожиданно высокий голос, который он повысил еще больше, когда приблизился рокот ракеты. Он как раз закончил набрасывать передовицу следующей недели о национализации угля, когда пульсирующий шум резко оборвался – причем пугало, что еще не пройдя над головой. Остальные члены редколлегии «Трибьюн» сидели притихнув, ожидая взрыва. Как ни глупо, никто не спрятался под тяжелый дубовый стол, чтобы укрыться хотя бы от осколков стекла и кирпичей, но все машинально уперлись в него руками – и ждали, ждали… Оруэлл видел: они думают то же, что и всегда: «Боже, лишь бы упало на кого-нибудь другого». Поправил перед собой стопку страниц, стараясь казаться невозмутимым, и, глянув в окно, увидел, как маленькая черная бомба, словно торпеда с крыльями, неуклюже плюхнулась со звуком «крумп» где-то за рекой, за горизонт уже разбомбленных крыш и разрушенных церковных шпилей.

– Похоже, Степни, – сказал он. – Снова досталось Ист-Энду.

«Рабочие, – подумал он, – рабочие умеют переносить и не такое».

– Ближе обычного, – сказал Беван. Это разрядило напряжение, и они продолжили. – Оруэлл, тема твоей колонки на этой неделе?

– Одно слово, Най: Варшава.

В прошлые недели Красная армия выжидала на восточном берегу Вислы, глядя, как нацисты уничтожают польскую Армию Крайову, которая, вдохновленная Сталиным, восстала накануне предположительного освобождения[77].

– Это не то чтобы литературная тема, Джордж. Клем Эттли[78] будет мной недоволен, если мы опять вскроем эту рану. Но тебя, видимо, не переубедишь. Полагаю, нам ожидать новых разгневанных писем и отмен подписки?

– Да, скорее всего.

– Мы уже освещали тему Варшавы, и мне казалось – довольно резко.

– Недостаточно.

– Ну и что ты там написал? Не ознакомишь нас? Предупрежден – значит вооружен, и все такое.

– Да просто правду. Что реакция британской прессы труслива. Смелые поляки вышли против Гитлера с одними пистолетами да немногими трофейными винтовкой, а мы к ним относимся как к школьным хулиганам, которые плохо себя ведут.

– Многое из этого уже не раз повторялось в наших редакторских колонках.

– Но не всё, товарищ председатель.

– Да, тут ты прав, Джордж, не всё. Господин редактор, ваше слово?

Заговорил Кимхе:

– Мы запланировали на следующий номер колонку, где обрисуем, что нам известно о прошлых неделях. На мой взгляд, со стороны поляков было неразумно действовать так рискованно, зная о политике русских по отношению к Армии Крайовой.

– То есть зная, что русские позволят нацистам их истребить, – сказал Оруэлл. – Зачем эти экивоки, Джон? Давай опустим абстракции и скажем как есть.

– Я не имел в виду, что цена их решения не была бы высока.

– Цена? Мы тут будто бухгалтерией занимаемся. Как думаешь, что случится, когда восстание подавят, – а без помощи русских его подавят обязательно?

Оруэлл огляделся.

– Ну хорошо, я вам скажу. СС казнят всех, кого найдут. С женщинами и детьми, надо полагать, обойдутся как обычно. Кажется, сейчас они пользуются термином «переселение». В сравнении с этим Лидице два года назад покажется пикником[79].

– Здесь есть две стороны, Джордж, – заметил Беван. – Очевидно, что польское правительство в эмиграции хочет освободить Варшаву раньше прибытия Красной армии, чтобы иметь разменную монету. Они тоже борются за власть.

– Две стороны? Разменные монеты? Да как можно рассудительно относиться к Сталину? – Он оставался спокойным, но говорил пылко. Вся комната затихла. Он медленно и размеренно продолжил: – За нечестность и трусость по отношению к диктаторам рано или поздно приходится платить. Нельзя сегодня лизать сапоги советскому режиму – или любому другому кровавому режиму, – и на следующий день вдруг вернуться к приличиям. Шлюха однажды – шлюха всегда.

– Дай-ка угадаю, кого ты зовешь шлюхой, Джордж, – сказал, посмеиваясь, Беван. – Кингсли Мартина[80].

– Его «Ньюс Хроникл» и «Нью Стейтсмен», конечно же.

– Кингсли обязательно снова затаскает нас по судам, – сказал он с улыбкой. – Чтобы его отговорить, придется раскошелиться на очередную бутылку доброго кларета в «Эль Винос».

– Напомню, что Советский Союз тоже тяжело пострадал в этой войне и что он наш союзник, – сказал Кимхе.

– А еще вроде как союзник поляков! – ответил Оруэлл. – Джон, в будущем не может быть прочного союза на основе того, что Сталин всегда прав. Миру пора уже отбросить малодушные иллюзии насчет коммунистов,