Читать книгу - "Кошка из мастерской - Ён Сомин"

не виделись, – хриплым голосом первым поприветствовал Чонмин мужчина, с которым встречалась её мать.

– Да, что-то внезапно решила приехать, не предупредила. Я ненадолго. Мне скоро надо будет идти.

К счастью, это был тот же мужчина, которого Чонмин видела год назад. Чонмин заходила в ресторан примерно раз в год, и каждый раз у её матери был новый бойфренд. У этого было красное лицо, короткие волосы, и он туго затягивал серый ремень на талии, как бы подчёркивая свою худощавость. Юнчжэ нравился именно такой типаж. Было такое ощущение, что мимо Юнчжэ прошло человек десять одинаковых мужчин, у которых отличались только имена и лица.

Чонмин долго не могла принять поведение матери, которая после развода с отцом меняла мужчин как перчатки. Каждый новый роман Юнчжэ оставлял в душе дочери болезненный след, но сказать об этом вслух она не решалась – в ответ мать лишь драматично прижимала руки к груди и упрекала: «Даже родная дочь меня не понимает…» Одиночество, оставшееся после неудачного брака, гнало Юнчжэ из объятий в объятия. Чонмин начала подрабатывать в двадцать с небольшим и уехала из дома, словно сбегала от матери; очевидно, это только усилило одиночество Юнчжэ. Мысль об этом заставила её перестать судить мать за её любовные похождения.

В ресторане царила послеобеденная суета. Любовник матери лихорадочно принимал заказы, и Чонмин, не привлекая внимания, прошла в крохотную комнату отдыха за кабинками. Там всё было заставлено ящиками с мятными леденцами и зелёными зубочистками и коробками со всякой чепухой. Здесь за столом, уставленным подушками для персонала, маленькая Чонмин когда-то делала уроки. Меняющиеся, как в калейдоскопе, сотрудники по очереди становились её репетиторами – шестидесятилетняя кухарка, только что окончившая школу официантка… Они проверяли её тетради, жаловались на жизнь, шёпотом ругали хозяйку. Чонмин не злилась на эти слова – её новые «учителя» были слишком жалкими.

Слушая их бесконечные жалобы, она замечала, как эти люди будто соревнуются в том, кто из них более достоин жалости. Не «сочувствия», а именно «жалости» – в этом была разница. Но стоило закрыться ресторану, как за общим столом звучал смех. Женщины, ещё минуту назад стонавшие о диетах, с аппетитом уплетали морские водоросли с анчоусами, запивая сочжу или пивом. Эти маленькие слабости словно смывали с них дневную усталость.

Чонмин ненавидела эти фальшивые улыбки, но молча сидела среди всех. Она давно перестала вникать в бессвязные разговоры, отвечая машинально. Когда болтовня затягивалась, а ноги затекали так, что невозможно было пошевелить, Юнчжэ неизменно находила под столом её руку и сжимала в своей тёплой ладони.

Похоже, Юнчжэ куда-то отлучилась из своего оживлённого ресторана. В ожидании матери Чонмин нервно разглаживала помятый бумажный шопер – следы её крепкой хватки в метро так просто не исчезали.

Дверь комнаты для отдыха распахнулась, и на пороге показалась Юнчжэ. Они не виделись очень давно, но мать приветствовала Чонмин так, будто они встречались каждый день:

– Ты ела?

– Да, поела перед выходом. А ты куда ходила?

– Лекарства закончились, выскочила ненадолго. Если бы ты в воскресенье приехала, когда в ресторане выходной, мы могли бы вместе пообедать.

– И так нормально. У меня кое-что для тебя есть, вот и приехала. Сейчас поеду обратно.

Юнчжэ ничем не выдала своего разочарования из-за того, что дочь, с которой они так давно не виделись, без каких-либо предисловий перешла к главному.

– Ты мне что-то привезла? Что же это?

– Я тут хожу в гончарную мастерскую. Там сделала вот это. – Чонмин смущённо протянула сумку. Ей было так неловко, что она не могла встретиться взглядом с Юнчжэ.

– Ты сама сделала?

– Ну да.

Юнчжэ внимательно рассматривала вазу. Снаружи было шумно: звон тарелок, звук телевизора, шум от передвигаемых стульев и разговоров, но у Чонмин возникло ощущение, что эта комната полностью отделена от остального пространства, в ней казалось, что ты попал в капсулу времени.

– Ты знала, что у меня есть сертификат флориста? До свадьбы я работала в издательстве журнала и очень любила цветы, поэтому каждые выходные ходила на занятия. Я даже пообещала себе, что, когда постарею, буду всё время заниматься цветами. Но вместо стеблей я каждый день нарезаю горячие свиные ножки. Никогда не знаешь, как всё в жизни повернётся.

– У тебя тоже было хобби?

Чонмин впервые услышала, что Юнчжэ любила цветы. Да ещё и была сертифицированным флористом. Это напомнило Чонмин такую банальную вещь, что её мать тоже женщина, и осознание этой очевидной истины пронзило сердце девушки. Может, слишком много бесед они пропустили? Воздух был наполнен едким ароматом мятных конфеток, пробивавшимся из коробок. Наверное, поэтому у Чонмин началась резь в глазах.

– Ну да. А здесь повсюду вода, мои руки загрубели и больше не годятся для работы с цветами, смотри. И всё равно я иногда представляю, что стала флористом и меня приглашают дать интервью в тот журнал, где я работала. Интересно, как это было бы, если бы моя жизнь стала такой? Конечно, готовить чокпаль тоже неплохо. Это помогло мне вырастить дочь.

– И у тебя получилось, я выросла, – сказала Чонмин ровным тоном, глядя в пол. И с запоздалым сожалением тихо добавила: – Надо было цветы купить. Сейчас туда нечего поставить.

– Купи мне их в следующий раз. И вообще, находи поводы заезжать почаще, пожалуйста! – Юнчжэ лукаво улыбнулась.

В это время кто-то постучал. Официантка средних лет, которую Чонмин никогда до этого не видела, открыла дверь в комнатку и протянула две чашки растворимого кофе.

– Ваша дочь приехала! Ох, как вы похожи, обе такие красавицы!

Юнчжэ улыбнулась и затянула свои хвастливые речи: «Моя дочь – сценарист на телевидении…» Это всё осталось в далеком прошлом, но Чонмин упустила возможность поправить мать и теперь ей оставалось лишь неловко улыбаться. Чонмин почувствовала облегчение, когда официантка наконец вышла, прервав нескончаемый монолог матери о её «талантливой дочери-сценаристке». Эти хвалебные речи, которые Юнчжэ так любила раздавать перед посетителями и персоналом, всегда заставляли Чонмин внутренне сжиматься.

– Дела в ресторане идут хорошо? – спросила она, отпивая кофе, чтобы спрятать смущение. От сладкого напитка во рту аж засаднило.

– Да, всё по-прежнему. А твоя работа как?

– Я уволилась. Год назад, – спокойно сказала Чонмин.

– Я сама хотела тебе сказать, чтобы увольнялась. Слишком часто вам на телевидении приходится работать по ночам.

Юнчжэ не могла не знать, что Чонмин уволилась. Последний проект дочери – популярная документальная программа для зрителей среднего возраста – был предметом особой гордости матери. Даже после окончания передачи, когда гости начинали переключать каналы, Юнчжэ не давала им притронуться к пульту: «Подождите, сейчас покажут имя моей дочери в титрах». Такой человек просто не мог не заметить исчезновения имени Чонмин из заставки, где теперь значились три других сценариста.

– Мама, может, я унаследую твой ресторан? – небрежно бросила Чонмин, словно обсуждала вкус шоколадки.

– Что?! Ни в коем случае! Ты не создана для такой работы! – Реакция Юнчжэ была мгновенной и резкой.

Фразы о работе в ресторане всегда выводили мать из себя. Чонмин лишь пожала плечами:

– Если честно, я уже на всю жизнь наелась чокпаль, так что и не хочу здесь работать.

– Ты должна сидеть и писать.

– Но этим я тоже заниматься не могу – ноги затекают.

На этот глупый ответ Юнчжэ ответила печальной улыбкой – точно такой же, как когда-то, когда Чонмин в студенчестве перестала отправлять работы на ежегодный литературный конкурс.

Мечта о писательстве жила в Чонмин с детства. Книги стали её убежищем ещё в начальной школе, а желание писать – тайной мечтой. Поступив на кафедру японского языка, она уже через несколько семестров взяла академический отпуск. Целый год она писала без остановки – то законченные тексты, то обрывки фраз, то отдельные слова. Результат был предсказуем: провал на всех конкурсах. Причин тому было множество, но главная заключалась в её романе. Там был всего один персонаж – унылое создание в одежде с длинными рукавами, не замечающее смены времён года. Книга представляла собой лишь бесконечный диалог Чонмин с собственным незрелым я.

Не найдя возможности стать писателем, Чонмин пошла на сделку с совестью и стала телесценаристом –