Читать книгу - "Хроники «Бычьего глаза» Том I. Часть 1 - Жорж Тушар-Лафосс"

По прочтении этого письма следовали новые восторги, прерываемые вздохами. Герцогиня, как превосходный судья в делах любви, могла и убедиться, что эта радость имела не единственною причиною великодушное поведение Бэкингема, и что тут примешивалась признательность за прошедшее…

Драгоценный футляр, немедленно перенесенный в Лувр, занял свое обычное место в шкатулке, куда королева прятала свои дорогие вещи, после чего Анна и ее фаворитка начали ожидать, с предчувствием победы, момента борьбы с кардиналом.

Госпожа Шеврёз надеялась, что материальное опровержение, которое имел потерпеть Ришельё, разоблачив всю черноту его души, должно было наконец открыть глаза Людовику XIII, и уничтожить кредит первого министра. Но желая ускорить это падение вернее, герцогиня полагала, что в таком решительном обстоятельстве надо было представить любовное письмо, писанное его эминенцией королеве, и таким образом доконать этого страшного противника, уже поверженного на землю. Анна Австрийская заметила, что это значило сжечь свои корабли; что после такого враждебного поступка невозможно никакое примирение между ней и кардиналом и что все ее спокойствие и надежды – ставилась этим страшным ударом на одну карту.

– Но, отвечала с живостью госпожа Шеврёз – это сделает победу несомненной.

– Увы, кто знает, не ошибаешься ли ты, милая Мари, рассчитывая так мало – насколько апатия короля может вытерпеть дерзости со стороны такого человека, как Ришельё!

– Успокойтесь, Ваше величество, я знаю, что думать о ревности: она также безрассудна, как и любовь. Мысль о приятной услуге, которую кардинал надеялся в душе оказать королю при помощи вашей снисходительности, уничтожить в уме государя все заслуги его министра. При том, ваше величество, не можете иметь какого бы то ни было примирения с его эминенцией о времени появления фаворита Карла I… Разгневанный прелат ненавидит вас со всей силой отверженной любви. Ничто в мире не может погасить его ненависти, ничто, исключая уступки, равной уступке, которая, может быть, одна составляет ваше преступление во мнении этого врага. Верьте, он не окажет вам снисхождения, иначе как в то время, когда вы согласитесь на его желания: вам самим судить – существует ли в вашем сердце довольно места для такого позора.

– Скорее тысячи смертей!

– Принесем же в жертву Ришельё, потому что мы держим кинжал у его груди; предстоящий нам случай не повторится более.

Разговор этот еще продолжался, когда звук труб, ржание лошадей и глухой стук колес, под главными воротами Лувра, возвестили о прибытии короля, которого привело в Париж позднее время года. Отказавшись от охоты в обнаженных лесах, просеки которых засыпаны были снегом, он возвратился предаться своим любимым занятиям в городе, т. е. ковать ружья[22], проводить два часа с птицами и для дополнения такого королевского проведения времени заучивать имена своих собак. Таким образом царствовал Людовик Справедливый.

Тысяча молодых вельмож возвращались к своим благородным занятиям при дворе; пышные залы дворца, пустынные в продолжении лучшего времени года должны были наполниться блестящими тунеядцами, у которых служить королю значило – играть в кости, ругаться, ссориться в передних, или еще хуже – пробираться по вечерам к фрейлинам королевы, чтобы на другой день обнаруживать слабости, вызванные ими же самими. В промежутках такой полезной службы, эти дворяне, гордившиеся названием забияк, сорвиголов и хвастунов, наполняли лавки, одержимые хорошенькими и чувствительными купчихами. Мужья последних, как расчетливые торговцы, смотрели, не поморщившись на стаи этих шалопаев, которые расточали перед этими дамами вольные предложения, сопровождаемые нескромными взглядами, а иногда и движениями, и все это в надежде продать дюжину аксельбантов, модный воротник, драхму или две духов.

В тот же самый вечер Людовик XIII послал своего обер-гардеробмейстера Шалэ приветствовать королеву и поздравить с выздоровлением, о котором узнал. Анна отвечала через графа, что она еще не совсем оправилась, но что с большим удовольствием готова принять его величество через день. Последняя отсрочка была испрошена по совету фаворитки, которая считала необходимым, чтобы кардинал имел время получить новости из Англии.

В назначенный день Людовик XIII вошел к королеве в полдень, в сопровождении кардинала. Госпожа Шеврёз, находившаяся уже в Лувре, задрожала от радости при виде, как его эминенция шел под верный удар, который она готовилась понести ему. Ришельё являлся с не меньшей уверенностью: ему казалось невозможным, чтобы Анна Австрийская могла ускользнуть от пропасти, в которую он толкает ее; и нападение было рассчитано таким образом, что, нападая на эту государыню, он все еще казался ее защитником.

– Ваше величество простите меня, сказала королева с грациозной улыбкой: – что я заставила вас пожаловать ко мне; но я еще очень слаба, а между тем тороплюсь исполнить ваше приказание.

– Это место удобнее всякого другого для нашего свидания, отвечал король с угрюмым видом и мрачным взглядом. – Нет решительной надобности, чтобы Французский король был обесчещен перед всем своим двором.

– Что значат эти слова, государь? спросила королева спокойным тоном, но в котором замечалось смятение.

– О, я ожидал ваших хитростей, сказал Людовик с улыбкой горькой насмешки: – но клянусь кровью Христа, это не обезоружит меня… На вас нет аксельбанта, который я подарил вам в прошлом году.

– Государь, возразила Анна, придя совершенно в себя: – такой наряд, здесь, у меня в комнате…

– Это мне доказывает вашу искренность, сказал король, и для того, чтобы уклониться от моего приказания, вы пригласили меня сюда.

– Ваше величество, сказал Ришельё обращаясь к королеве и чрезвычайно мягким голосом: – я решился избавить вас при этой бурной встрече от всех неприятностей, какие повлечет для вас бесполезная хитрость. Ваше величество, будучи еще столь молоды и так неопытны относительно того, что преступное легкомыслие способно сделать из этого подарка, могли, не погрешая серьезно, увлечься до щедрости, оскорбляющей приличие. К счастью мое рвение успело предотвратить последствия, которые могли быть гибельны для славы моего государя и для вашей чести. Усилия мои уже увенчались некоторым успехом; я извлеку из него большую пользу, ибо надеюсь навсегда устранить ваше величество от такой нечаянности, какой подверглась ваша неопытность, и привез вам неопровержимое свидетельство шуму, которого она наделала. Вот, прибавил кардинал, подавая королеве два наконечника, отрезанные в Уиндзоре: – вот часть драгоценности, которую ваше величество невинным образом подарили герцогу Бэкингему. Я выкупил их у одного лондонского еврея, и это должно вас убедить – каким вниманием пользовался ваш подарок.

– Государь, сказала Анна Австрийская, вращаясь с невозмутимым спокойствием к Людовику: – нельзя не удивляться, как во всем вам служит первый министр; я вам сию минуту представлю новое доказательство.

И королева взяла на столе шкатулку, заключавшую в себе ее драгоценности и подавая королю ключ просила его отпереть шкатулку.

Король отпер…