Читать книгу - "Венецианские куртизанки - Мюриель Романа"

фаршированных перепелок, – сообщила она с улыбкой.

– Опять? Можно подумать, бедная моя Фанфи, что вы умеете готовить только этих бедных пташек! Унесите их и скормите свиньям!

Мадлен

Гроза разыгралась не на шутку. Мадлен с облегчением спряталась от стихии в теплом доме и первым делом принялась раздувать угли в очаге, потом стала греть над огнем озябшие руки. Спохватившись, что она совсем одна, Мадлен испытала приступ страха. Куда подевался Монтгомери? Ведь он отказывался высовывать нос наружу из опасения быть узнанным.

На лестнице раздались торопливые шаги. Дверь резко распахнулась и ударилась об стену. В полутьме Монтгомери казался еще огромнее, чем был на самом деле. Его глаза метали молнии. Он захлопнул за собой дверь и задвинул задвижку, бросил на стол мокрый плащ, опрокинул в огонь бутылку с крепким зельем, заставив ярко полыхнуть пламя.

– Ты вздумала удрать, Мадлен?

– О чем вы, мессир?

Он шагнул к ней.

– Я все знаю, лучше не отпирайся.

Она ему не верила – будь это правдой, он бы сразу с ней расправился; его целью наверняка было развязать ей язык. Она уже размышляла о том, выдержит ли пытку, и пришла к выводу, что во всем сознается при первой же угрозе. Но сейчас ее парализовал страх, мешая сказать правду, даже если у нее возникло бы такое желание.

Он продолжал медленно на нее надвигаться, не спуская с нее стального взгляда своих голубых глаз.

– С некоторых пор я замечаю, что ты от меня отдаляешься. И эта твоя привычка убегать из дому каждый день в одно и то же время… Я по наивности думал, что ты встречаешься с любовником, невзирая на то, что переодета в мужчину. Но я проследил за тобой, и оказалось, что ты видишься с какой-то женщиной! Выкладывай, как ее зовут и что вы друг дружке плетете!

Она, качая головой, попятилась к окну. Вот бы его распахнуть и выпрыгнуть на улицу… Пребывая в смятенных чувствах, она не думала об опасностях прыжка с верхнего этажа, как и о том, как тогда поступит Монтгомери. Она уперлась лопатками в оконный переплет, в отчаянии отвернулась от него, но он поспешил прижать ее к стене, стиснув ей лицо локтями.

– После всего того, что выпало на мою долю в Париже, ты заставляешь меня изведать вкус измены! Не думаешь ли ты, что с меня довольно оскорблений? – Она оставалась нема, поэтому он продолжил: – Я сбежал из Парижа, бросил двор, как дезертир, как последний трус. Я взял тебя с собой, уступив твоим мольбам.

Он с криком злобы ударил кулаком в стену, она втянула голову в плечи.

– Проклятье, как я мог тебе поверить!

Он сжал ее лицо ладонями и наклонился к ней, как будто для поцелуя.

– Я даже начал к тебе привязываться… – пробормотал он. – И вот она, твоя благодарность!

Он схватил ее за шею, она вцепилась в его запястья, стараясь ослабить его хватку.

– Ты ничего не хочешь мне сказать? Мне не стоит труда тебя задушить, ты и пикнуть не успеешь.

Она уже задыхалась, ее глаза наполнились слезами.

Внезапно он убрал руки. Она упала бы, если бы он ее не удержал и не сжал в объятиях, глядя ей в глаза.

– У меня есть для тебя кое-что получше.

– Что это значит, мессир? – пролепетала она едва слышно.

Он улыбнулся.

– То и значит, что я нашел ключик, чтобы отпереть твой замочек и развязать твой язычок.

Она почувствовала, что краснеет, но сразу побледнела, стоило его взгляду снова стать жестким. Ее всегда пугал этот его взгляд, в котором читалось неуемное желание.

Он заломил руки ей за спину и прижал ее к себе.

– Ни о чем не тревожься, Мадлен. Теперь все решения за тебя буду принимать я.

Он привязал ей руки шнурками к колоннам балдахина, грубым движением оторвал лоскут от занавески и завязал ей глаза.

– В следующий раз я сам решу, увидишь ли ты солнце и под какими небесами.

– Сжальтесь! – взмолилась она прерывистым голосом

– Наверное, ты удивляешься, почему я не затыкаю тебе рот? Очень просто: мне нужно, чтобы ты заговорила.

Мадлен задрожала от страха, узнав звук, с которым он извлек из ножен свой кинжал.

Клодина

Клодина вбежала в дом.

– Ну и погода! Я промокла до нитки!

К ней подскочила служанка, чтобы помочь переодеться.

– Как Луиза? – спросила Клодина у Изабо.

– Лучше, полностью пришла в сознание.

– Какое облегчение! – вскликнула Клодина, приближаясь к кровати под балдахином и раздвигая занавески.

Лицо Луизы сохраняло бледность, губы еще были белы, зато взгляд уже блестел.

– Я только что узнала, что колдун схвачен.

– Чудесно! – обрадовалась Луиза. – Жаль, слабость не позволяет мне присутствовать на суде.

– Туда отправлюсь я. Не сомневайтесь, я дам вам полный отчет, – ответила Клодина, меняя компрессы у нее на животе.

– Спасибо вам, бесценная подруга! Вы видели Мадлен?

– От нее нет никаких новостей. Монтгомери собирается в посольство к визирю, но она не знает, когда он намерен отплыть. А вы, Изабо, получили известия от королевы-матери? Я отправила ей послание с указанием, куда теперь адресовать почту.

– Нет, пока что ничего нет, – ответила Изабо.

Луиза попробовала приподняться в постели.

– Лежите смирно! – приказала Клодина и поправила у нее за спиной подушки.

– Дальше терпеть невозможно. Вероника рассказала нам, что этот визирь – любитель девственниц, не так ли?

– Да, так оно и есть, – подтвердила Клодина.

Луиза повернулась к Изабо.

– Таких, как вы, мадемуазель. Мы заманим сюда этого османа и так все подстроим, чтобы он в вас влюбился и уже не хотел с вами расставаться. Так мы выиграем время, ожидая прибытия отряда королевы-матери.

– Проклятие! – возмутилась Изабо. – Что значит «чтобы не хотел со мной расставаться»? И разве такое возможно?

– К несчастью, да, можете спросить моего мужа, – ответила Клодина со вздохом.

– Не вижу в этом никакого несчастья, если это любовь, – молвила Изабо.

– Любовь – красивое слово, скрывающее подлые дела, – угрюмо отозвалась Клодина.

– Я научу вас всему, что знаю о мужчинах, – предложила, сверкая глазами, Луиза. – Мало запереться с визирем в прекрасной обитой бархатом комнате, придется отдать ему всю себя.

– Подождите, Луиза, раз визирь любит только девственниц, значит, Изабо нельзя становиться соблазнительницей.

– Вы правы, придется научить ее ночь за ночью беречь свою невинность.

– Прошу прощения, мадам, – возразила Клодина, – но, боюсь, вы преувеличивает ее чары: мужчина, обладающий целым гаремом, не задержится в Венеции ради одной