Читать книгу - "Дар рыбака - Джулия Р. Келли"

колышется под порывистым ледяным ветром пополам с редкой метелью.

Встреча с Дороти, их разговор разбередили его душу. И хотя ему хотелось держаться былого чувства обиды, ощутил он что-то непривычное – возможно, жалость? Принести к ней на порог ребенка, когда она так много потеряла, а он именно этого не сумел ей дать в далеком прошлом, увидеть ее растерянной в собственном доме – и Джозефу невольно хочется сделать шаг навстречу, утешить ее. О чем он только думает, после всего, что было. Насколько проще поддаться гневу, нежели испытывать эту безобразную слабость.

Проклиная дрожь в руках, он разжимает и сжимает пальцы в попытке овладеть собой. Заметив краем глаза движение, он оборачивается и видит бегущего навстречу ребенка – по-детски неуклюжего, пухленькие ножки заплетаются, и под сверкающим на снегу солнцем Джозеф на секунду возвращается назад во времени, как будто перед ним Моисей – сползает по ступенькам, улизнув от матери, на Отмель.

Сердце у него в тот раз дрогнуло, ведь ему выпал редкий шанс не только вернуть мальчика в целости и сохранности, но и увидеться с Дороти. Когда он протянул мальчику руку, тот ухватился за него своей ладошкой, растопырив пальцы, словно щупальца морской звезды, щурясь под солнцем, обрамившим его волосы сияющим нимбом. Джозефу стало жаль, что ребенок растет без отца, а Дороти живет без мужа или, по крайней мере, вдали от него. Никто не поверил в историю о том, что он переехал на заработки, ведь иначе он хотя бы приезжал их навестить? Из минутной прихоти, вместо того чтобы отвести Моисея обратно на пляж, Джозеф сказал:

– Пойдем, малыш.

Он подвел его к самой кромке воды, где махонькие волны шелестели по гальке, и снял с него ботинки на пряжке и носки, отставив их подальше от прилива. Мальчик поднял на Джозефа округлившиеся глаза, но удивление сменилось радостным восторгом, и вдвоем они кинулись за отступающей волной, а после прочь от набегающей, как вдруг Джозеф спонтанно подхватил мальчика на руки и, зайдя чуть дальше в море, с зычным «вжууууух» по щиколотки окунул Моисея в воду и тут же вытащил, а Моисей, недолго думая, стал ему вторить, хотя и потише, всякий раз, когда окунался в холодную воду, и сердце Джозефа растаяло.

Разумеется, он понимал, что надо отвести Моисея домой, и присел вытереть ему ноги, а мальчик тем временем смотрел ему в глаза, склонив голову на бок, и улыбался всякий раз, когда перехватывал его взгляд; они прошлись по теплому песку и поднялись по каменистым ступенькам, а над головой у них всю дорогу до домика Дороти истошно кричали чайки.

– Почему он с вами? – голос у нее дрогнул. – Я и не заметила, как он улизнул. Я…

Казалось, ей хотелось сказать ему что-то еще, но щеки у нее вспыхнули ярким румянцем, и она схватила Моисея за руку.

– Куда он забрался?

Джозеф заметил, как она на миг опустила глаза и увидела усыпанные песком ноги мальчика, что говорило само за себя.

– Просто ходил по пляжу. Никому не докучал.

Поднять на него взгляд Дороти не нашла в себе сил.

– Пойдем домой, Моисей. Больше такого не повторится. Невесть что могло приключиться.

С особым упором на «невесть что» она закрыла дверь, а Моисей, вытянув шею, до последнего смотрел сквозь щелочку на Джозефа и улыбнулся тихой, робкой улыбкой, когда поймал на себе его взгляд.

Но по пути домой Джозеф озадаченно вспоминал ее удивление, ведь он отчетливо видел ее фигуру в окне на втором этаже, когда они взбирались по ступенькам. Мысленно вернувшись в настоящее, Джозеф мотает головой, отгоняя внезапное воспоминание. Солнце скрылось за серыми облаками, а бегущего ребенка на пухленьких ножках догнала и схватила за руку молодая женщина.

– Дэвид, не убегай так далеко!

Джозеф разжимает и сжимает пальцы, а затем кладет бутерброд, не в силах унять в руках дрожь.

Дороти

Утром, ни свет ни заря, она спускается с лампой на первый этаж. Дороти перебирает собранную у сельчан одежду: теплые штаны, свитера – потрепанные, но добротные, с волнистыми узорами, как принято в Скерри. Находятся в мешке и шерстяные носки, теплая шапка, пара ботинок. «Надо будет поставить его на ноги, – думает Дороти, – подстегнуть память и речь, узнать, откуда он родом. Надо будет разузнать у настоятеля, какие меры были предприняты по возвращению его домой».

Когда рассветает, она заходит в комнату с миской овсянки и ласково будит его, старательно не замечая, как при виде мальчика екает сердце. Он открывает глаза, хмурится и отпихивает поднос, а затем поворачивается к Дороти спиной.

Она пытается представить, каково ему, пытается вспомнить, как себя вести, когда ребенок упрямится и отказывается от еды. Тут она припоминает слова Марты о том, что они ему давали только бульоны, супы и рагу, так что она относит овсянку на кухню, разогревает остатки вчерашнего супа и несет его в комнату, а заодно ячменную лепешку.

– Вот, – говорит она, – попробуй.

Дороти касается его плеча, но на этот раз мальчик ее отталкивает. Поставив миску на столик, она уходит обратно на кухню. Если она чему и научилась, так это терпению, верно? Но время идет, и ее разбирает досада. Когда она заходит в комнату, мальчик лежит спиной к нетронутой еде.

Она встает на колени и, глубоко вздохнув, предпринимает вторую попытку.

– М-м-м, прекрасный суп. Может, сама его и съем.

Она постукивает ложкой о миску. И судя по тому, как неподвижно он лежит, Дороти понимает: он слушает.

– Какая вкусная картошка, – дзынь, дзынь – и капуста, – дзынь. – Может, сама и доем.

Наконец он оборачивается. И увидев, что в миске все еще остался суп, чуть ли не улыбается, уверена Дороти. Она облегченно вздыхает и ставит поднос ему на колени. А затем с радостью возвращается на кухню. Рухнув на стул, она берет чашку чая, но тут же ставит ее на место. Она уже и забыла, как это бывает мучительно, как утомительно – не знать, чего хочет ребенок.

Когда приходит доктор, Дороти заходит в комнату вместе с ним. Он слушает сердце и легкие мальчика, просит его покашлять и подышать, но тот не понимает, и доктор объясняет это на пальцах; затем ощупывает его руки и ноги, сгибает суставы и наконец заявляет, что мальчик идет на поправку.

– А что насчет других повреждений? – задает вопрос Дороти, когда они выходят из комнаты, с тем чтобы мальчик ее не услышал, пока доктор собирает на столе свой чемоданчик. – То есть повреждений неочевидных?

– Иными словами, повреждений