Читать книгу - "Ярослав и Анастасия - Олег Игоревич Яковлев"

И какой из меня топерича ратник?! Какой воевода?! Столько лет в седле, впереди рати хаживал, столько вас, поганых, порубал! И ты выкуп мне дать хочешь?! Чтобы я тебя, гада, отпустил на твою Кодыму, чтоб и далее ты зло творил, жёг, убивал, грабил?! Тако, что ль?! Нет, враже! Не бысть тому! Прадед мой на Молочной реце приказал злыдня вашего Бельдюза прикончить, позвал гридней, они и иссекли его в куски!

– Хочешь и меня иссечь? – спросил с презрением Башкорд. – Но я русских детей малых в полымя не бросал!

– А Турундай твой целыми сёлами ратаев русских сёк! Чад, стариков, жёнок! И Кобяк, свет Карлыевич, дружок твой, от его не отстал! Ведаешь, чем хан Кобяк кончил?! Пал в гриднице Святославовой, вместе с обоими сынами! Нет более Кобяка! И тебя сегодня такожде не станет!

Башкорд молчал. Стоял с высоко поднятой головой, без страха смотрел на изуродованного врага своего, которого так и не смог добить там, в запале сечи, и понимал, что не будет ему теперь пощады, что не увидит он более никогда родную Кодымскую степь, не обнимет любимую Верхуславу, не прижмёт к груди сына.

Святополк в злобе метал молнии. Он никак не мог сесть, всё ходил по гриднице, стуча костылём и палкой, кричал отчаянно, грозил.

Башкорд неожиданно разверз уста. Промолвил спокойно, сохраняя достоинство:

– У меня с тобой был бой честный. Ты же – не ратник, не воин, ты – убийца! Убивать пленного – последнее дело! И Святослава твоего не красит убийство Кобяка. Когда твой прадед убил хана Бельдюза, он тем лишь вызвал новую войну!

– Что?! Убивцем мя назвал! Ну да, убивец я! Таких, яко ты, убивал и убивать буду! Да, забыл тебе сказать! Дочь твоя у меня! В полон взяли, в становище вашем! Ну дак я её в холопки взял! Ныне нощью растлил её на постели! Молодая, крепкая девка – дочь твоя! Не давалась сперва, ножом меня уклюнуть хотела, дрянь! Да токмо мне ить не руку – ногу отрезали! Перехватил я длань ейную, вырвал кинжал вострый! Отныне служит мне, пол в горницах подметает! – Святополк зло расхохотался.

– Убей меня, враг! Убей, змей! – не сдержавшись, выкрикнул Башкорд. – И пусть проклятие тяготеет над тобой и родом твоим! Какой ты христианин, если полонянку силой на бою берёшь?! Какой ты князь? Какой воин? Разбойник – вот ты кто!

– Хватит! Довольно те вякать! – Святополк сделал знак рукой туровским гридням. – Ссеките ему башку!

Просвистели в воздухе острые сабли. Весь в крови, Башкорд тяжело рухнул к ногам своего врага. Уже мёртвому ему отрубили голову, воздели на копьё и вынесли во двор.

После Святополк велел привести в гридницу дочь убитого и приказал несчастной девушке вытереть кровь на полу. Хищно смотрел он, как заплаканная половчанка возится с тряпкой и смотрит на него со жгучей ненавистью в синих, как степное небо, глазах.

…Проклятие хана Башкорда сбылось. Спустя семь лет князь Святополк, страдая от полученных ран, умрёт в Киеве и будет похоронен в Златоверхом соборе Архангела Михаила. Он не оставит после себя ни сына, ни дочери. Лишь молодая синеглазая женщина прольёт по нему скупую слезинку, скорее, по привычке, в душе радуясь, что убийца её отца окончил жизнь свою в таких муках.

…А в далёкой Кодымской степи в дни, когда одержали русские рати победу над половцами, в войлочной юрте тихо умирала красивая пожилая женщина с такими же синими, как у пленной дочери Башкорда, глазами. Она тяжело, с присвистом, дышала, резкая боль иглой стискивала сердце. Знала уже точно Верхуслава, что не вернётся домой её храбрый муж, что не увидит она более улыбки дочери, так и оставшейся невестой одного из лукоморских князьков. Среди ночи, чуя приближение смерти, велела она позвать к себе сына. Когда черноволосый юноша опустился на кошмы у её ложа, она прерывисто зашептала:

– Сын мой… Я дала тебе христианское имя… Нестор… Носи его с честью… Твой отец… он не послушал меня… и он погиб… Турундай и Кобяк – дурные люди… Они пошли в набег… На Русь, на Киев… В том их ошибка… Ты, сынок… не повторяй её… Я умираю и перед смертью… Дам тебе добрый совет… Ты – кипчак… Настоящий кипчак… Таким был и твой отец, хан Башкорд… Но в твоих жилах течёт и русская кровь… Не воюй с Русью… Ты станешь теперь ханом, главным в нашем племени… Послушай же последний совет своей матери… Уведи орды кипчаков отсюда, с Кодымы… уведи далеко, за реку Итиль, в сочные и влажные степи… В благодатный и мирный край… Кипчаки раньше жили там… И ты будешь счастлив…

Сын, едва сдерживая слёзы, прикоснулся устами к горячей материнской руке. Верхуслава троекратно перекрестила Нестора. По лицу её скользнула вымученная слабая улыбка.

Она скончалась на рассвете, исповедовавшись во грехах православному священнику. Похоронили ханшу по половецкому обычаю в кургане.

Сын последовал совету матери и увёл большую часть подвластных себе орд в дальнее Заволжье.

Имя же Башкорда сохранилось в веках, ибо оказалось созвучным с именем живущего на берегах среброструйной Агидели большого народа, такого же гордого и свободолюбивого, каким был этот хан.

Глава 94

Медленно трусили по шляху усталые кони. Следом за отрядом вершников двигался большой обоз, нагруженный разноличным добром. Далеко вперёд ускакали скорые биричи с вестью о большой победе и богатых трофеях.

Лето стояло в разгаре, Солнце – Хорс, как и прежде, нещадно жалило своими лучами, над шляхом пыль стояла столбом. Миновали ратные Мунарёв, Межибожье, Изяславль, проехали наполненную радостным звоном церковных колоколов Теребовлю. В сёлах и городах на обочину дороги высыпали простые люди, радостно махали шапками, платками, славили воинство на все лады. Такая же встреча ожидала их и в Галиче, только толпа здесь была гораздо больше, значительней, и огромный медный колокол Успенского собора гудел не столько радостно, сколько торжественно и важно.

Кормилитича, ехавшего на коне рядом с возом, на котором уныло сидел пленный половецкий бей с женой и дочерью, тоже обступили со всех сторон. С трудом удалось ему выбраться к ведущему в Детинец взвозу и подобраться к главным Успенским воротам, возле которых также было непривычно многолюдно.

Его встретили и обняли по очереди братья, одобрительно похлопал по плечу тысяцкий Филипп Молибогич, наконец чуть в отдалении обнаружил Володислав свою улыбающуюся жену. Звонимира уткнула лицо ему в грудь и разрыдалась от радости.

– Слава Христу! Живой! – только и вымолвила она прерывающимся голосом.

Дома ждал Кормилитича сытный обед