Читать книгу - "Песня жаворонка - Уилла Кэсер"

— Ваша жена… все то же? — сочувственно спросил доктор.

— Абсолютно. Уже семь лет не выходит из лечебницы. Никаких перспектив, что когда-нибудь выйдет, и, пока она там, я связан по рукам и ногам. Хотел бы я знать, какая польза обществу от такого положения вещей, кроме людских мучений? Если хотите реформировать, вот вам поле для деятельности!

— Это плохо, очень плохо, я согласен! — Доктор Арчи покачал головой. — Но и при другом устройстве были бы осложнения. Вся картина женитьбы в молодом возрасте давно уже представляется мне довольно мрачной. Как молодежи только хватает духу? У меня портится настроение каждый раз, когда приходится покупать свадебные подарки.

Некоторое время доктор наблюдал за гостем, погруженным в горькие размышления.

— Может быть, раньше это оборачивалось как-то удачнее. Мне кажется, все супружеские пары, которые я знал в детстве, были достаточно счастливы. — Он снова замолчал и откусил кончик свежей сигары. — Вы ведь никогда не встречали мать Теи, да, Оттенбург? Жаль. Миссис Кронборг была замечательная женщина. Я всегда боялся, что Тея совершила ошибку, не приехав в последний раз повидаться с ней, несмотря на все сложности.

Оттенбург беспокойно заерзал.

— Она не могла, Арчи, никак не могла. Я знаю, что вы этого так и не поняли, но я был тогда в Дрездене и, хотя виделся с Теей нечасто, мог сам оценить ситуацию. Только по счастливой случайности ей тогда удалось спеть Елизавету в Дрезденской опере, по стечению обстоятельств. Если бы она сбежала, все равно почему, ей, возможно, пришлось бы годами ждать, чтобы такой шанс подвернулся снова. Она потрясающе выступила и произвела большое впечатление. Ей предложили определенные условия — она должна была принять их и немедля приступить к выполнению. В этой игре нельзя упускать ни единого шанса. Она сама была больна, но пела. Ее мать была больна, а она пела. Нет, Арчи, нельзя ставить ей это в вину. Она поступила правильно. — Оттенбург достал часы. — Ого! Мне пора. Вы регулярно получаете от нее вести?

— Более или менее регулярно. Она никогда особо не любила писать письма. Рассказывает о своих ангажементах и контрактах, но я так мало знаю об оперном бизнесе, что для меня они мало значат, однако суммы очень впечатляющие. У нас была довольно обширная деловая переписка о том, чтобы поставить памятник на могиле ее отца и матери, а в последнее время — о ее младшем брате Торе. Сейчас он у меня — водит мою машину. Сегодня он на руднике.

Оттенбург, только взявший пальто, при этих словах уронил его.

— Водит вашу машину? — недоверчиво переспросил он.

— Да. Он доставил нам с Теей много хлопот. Мы пробовали коммерческий колледж, инженерную школу, но без толку. Тор родился шофером еще до того, как появились автомобили. Ни на что другое он никогда не годился, слонялся по дому, коллекционировал почтовые марки и разбирал велосипеды, ожидая изобретения автомобиля. Он такая же часть механизма, как рулевое управление. Я никак не могу у него добиться, нравится ли ему работать на меня и интересуется ли он, что происходит с его сестрой. Из нынешних Кронборгов слова не вытянуть. Вот их мать была другая.

Фред нырнул в пальто.

— Да, Арчи, наш мир странно устроен. Но вы немного примиритесь с ним, если съездите в Нью-Йорк. Жаль, что я не могу поехать с вами. Зайду к вам завтра часов в одиннадцать. Хочу поговорить про тот законопроект о торговле между штатами. Спокойной ночи.

Доктор Арчи проводил гостя к ожидающему внизу автомобилю и вернулся в библиотеку, где подбросил дров в камин, уселся и долго курил. Скромные и доверчивые люди вроде Арчи расцветают поздно и самый большой скачок делают между сорока и пятьюдесятью годами. В тридцать, как мы видели, под маской мужественной внешности Арчи еще скрывался мягкосердечный юноша. Он все еще насвистывал, чтобы не бояться темноты. Процветание и большая ответственность — а главное, освобождение от бедной миссис Арчи — раскрыли в нем такие глубины, о которых он и сам не ведал. Сидя перед камином в столь желанном комфорте, он думал, что, если бы не счастливый случай и удачные дыры в земле, он до сих пор был бы сельским врачом и по ночам читал бы старые книги у себя в конторе при свете настольной лампы. И все же он не так бодр и энергичен, как следовало бы. Он устал от дел и политики. Хуже того, он устал от мужчин, с которыми имеет дело, и от женщин, которые, по его словам, добры к нему. Доктору казалось, будто он до сих пор ищет что-то, совсем как старик Джаспер Флайт. Он знал, что это неподобающее и неблагодарное состояние ума, и упрекал себя за него. Но не мог не задаваться вопросом: почему жизнь, даже когда дает так много, в конечном счете дает так мало? Чего же такого он ожидал, но не получил? Почему главное чувство, которое он испытывает, — разочарование?

Он принялся оглядываться на свою жизнь и спрашивать себя, какие годы хотел бы прожить заново точно так же, как прожил в первый заход, — и их оказалось немного. Студенческие годы он бы пережил еще раз с радостью. Из последующих лет он не хотел бы повторить ничего, пока в его жизни не появилась Гея Кронборг. В тех годах в Мунстоуне было что-то волнующее: доктор был беспокойным молодым человеком, которому вот-вот предстояло войти в крупные дела, а Тея — беспокойным ребенком, которому вот-вот предстояло преобразиться во что-то неизвестное. Теперь он понимал: Тея значила для него гораздо больше, чем он осознавал в то время. Меж ними существовала прочная связь. Он всегда высматривал Тею, бывая в городе, всегда смутно ожидал ее прихода, сидя в кабинете по вечерам. Тогда он не спрашивал себя, не странно ли находить двенадцатилетнего ребенка самым интересным и милым человеком в Мунстоуне. Забота о ней казалась приятной, естественной. Тогда доктор объяснял это собственной бездетностью. Однако теперь, когда он оглядывался на те годы, другие интересы казались блеклыми и безжизненными. Мысль о них тяготила. А там, где его жизнь соприкасалась с жизнью Теи Кронборг, еще оставалось немного тепла, крохотная искорка. Их дружба, казалось, проходила через те неутешительные годы, как узор из листьев, все еще яркий и свежий, когда другие узоры уже поблекли и слились с тусклым фоном. Их прогулки, поездки и откровения, ночь, когда они следили за кроликом