Читать книгу - "Песня жаворонка - Уилла Кэсер"

После смерти миссис Арчи суровость мунстоунцев по отношению к ней немного смягчилась. Но даже ужасаясь ее смерти, кумушки в шляпном магазине миссис Смайли добавляли, что лишь мощное взрывчатое вещество могло убить ее и только справедливо, чтобы у доктора появился шанс.

Когда погибла жена Арчи, его прошлое было уничтожено в буквальном смысле. Дом сгорел дотла, и все памятные вещицы, имеющие такую власть над людьми, исчезли в одночасье. Дела горнодобывающих компаний, в которые были вложены средства доктора, теперь так часто привлекали его в Денвер, что он решил обосноваться там. Он оставил практику и насовсем покинул Мунстоун. Через полгода, когда доктор Арчи жил в отеле «Браун Палас», шахта начала отдавать те самые запасы серебра, в сокрытии которых ее всегда обвинял старый капитан Харрис, и «Сан-Фелипе» возглавила список котировок горнодобывающих компаний во всех ежедневных газетах на востоке и западе США. За несколько лет доктор Арчи стал очень богатым человеком. Доля его шахты в общей добыче полезных ископаемых штата была так велика, и к тому же Арчи участвовал во стольких новых отраслях промышленности Колорадо и Нью-Мексико, что приобрел значительное политическое влияние. Два года назад он бросил все это на поддержку новой партии реформ и способствовал избранию губернатора, которого теперь от всей души стыдился. Друзья считали, что Арчи сам лелеет далеко идущие политические планы.

II

Добравшись до дома на Колфакс-авеню, Оттенбург и доктор сразу же прошли в библиотеку, длинную двойную комнату на втором этаже, которую Арчи обставил в точности по своему вкусу. Там было огромное количество книг и чучел дичи, два больших письменных стола (по одному на каждом конце), строгие старомодные гравюры, тяжелые портьеры и туго набитая мягкая мебель. Когда один из японцев принес коктейли, Фред отвернулся от прекрасного экземпляра оленя, которого рассматривал, и сказал:

— Мужчина должен быть совой, чтобы жить в таком месте одному. Почему вы не женитесь? Для меня именно потому, что я не могу жениться, мир полон очаровательных свободных женщин, для любой из которых я с радостью обставил бы дом.

— Вы более сведущи, чем я. — Арчи говорил вежливо. — Я не очень разбираюсь в женщинах. Я, скорее всего, выберу какую-нибудь неудобную, а такие ведь есть, сами знаете.

Он выпил коктейль и дружелюбно потер руки:

— У моих здешних друзей очаровательные жены, они не дают мне скучать. Они очень добры ко мне, и у меня много приятных дружеских отношений.

Фред поставил стакан.

— Да, я всегда замечал, что женщины доверяют вам. У вас докторские манеры, вы умеете расположить к себе. И что, вам такое нравится?

— Дружба с привлекательными женщинами? О да! Без нее мне трудно жилось бы.

Дворецкий объявил ужин, и доктор с гостем спустились в столовую. Ужины доктора Арчи всегда были хороши и безупречно поданы, вина — превосходны.

— Я сегодня встречался с людьми из «Фьюэл энд Айрон», — сказал Оттенбург, подняв глаза от тарелки. — Весьма достойные личности. Ума не приложу, Арчи, как вы вообще связались с этой бандой реформаторов. Здесь у вас нечего реформировать. В Колорадо всегда все было просто как дважды два: рука руку моет.

— Что ж, — отвечал Арчи снисходительно, — молодые горячие ребята, вроде бы с идеями. Я решил дать им попробовать на деле.

Оттенбург пожал плечами:

— Кучка туповатых юнцов, неспособных играть в старую игру по-старому, решила завести новую игру, которая не требует большого ума и дает больше рекламы. Вот что такое ваша лига против салунов и комиссия по борьбе с пороками. Возможность быть на виду для людей, неспособных отличиться в бизнесе, юриспруденции или промышленности. Возьмем посредственного адвоката без мозгов и практики, который пытается пробиться куда-нибудь. Он выступает с сенсационным заявлением, что проститутке живется нелегко, его фото попадает в газету, и не успеешь оглянуться, а он уже знаменит. Он пожинает лавры, а девка остается все в той же позиции. Как вы могли клюнуть на приманку Пинки Олдена?

Доктор Арчи рассмеялся и начал резать мясо:

— Похоже, Пинки вас задел. Он не стоит того, чтобы о нем говорить. Он исчерпал себя. О его безупречной жизни больше не будут читать. Я знал, что те интервью, которые он давал, его сгубят. Он уже хватался за соломинку. Я мог бы его остановить, но к тому времени пришел к выводу, что подведу реформаторов. Я не прочь слегка перетряхнуть существующий порядок, но беда Пинки и компании в том, что они не идут дальше писанины. Мы дали им шанс сделать что-нибудь, а они только продолжали писать друг о друге и о своей героической борьбе с соблазнами.

Пока Арчи и его друг обсуждали политику Колорадо, безупречные японцы быстро и толково обслуживали их, и такой ужин, как наконец заметил Оттенбург, был достоин более содержательной беседы.

— И правда, — признал доктор. — Что ж, прекратим это и пойдем наверх пить кофе. Тай, принеси наверх коньяку и араку, — распорядился он, вставая из-за стола.

Они остановились осмотреть голову лося на лестнице, и, когда достигли библиотеки, сосновые поленья в камине уже горели, а кофе кипел перед очагом. Тай поставил перед камином два кресла и принес поднос с сигаретами.

— Принеси-ка сигары из нижнего ящика моего стола, — распорядился доктор. — Здесь чересчур светло, да, Фред? Тай, зажги лампу на столе.

Он выключил слишком яркий электрический свет и погрузился в глубокое кресло напротив Оттенбурга.

— Возвращаясь к нашему разговору, доктор, — начал Фред, ожидая, пока с кофе сойдет первый пар, — почему бы вам не решиться поехать в Вашингтон? Против вас не будут бороться. Нет нужды говорить, что «Объединенные пивоварни» вас поддержат. Нам тоже перепадет немного почета за поддержку кандидата-реформатора.

Доктор Арчи вытянулся во весь рост в кресле и выставил ноги в больших ботинках поближе к потрескивающему смолистому полену. Он выпил кофе и закурил большую черную сигару, пока гость оглядывал ассортимент сигарет на подносе.

— Вы спрашиваете, почему бы мне не поехать в Вашингтон, — доктор говорил с неторопливостью человека, имеющего возможность выбирать себе путь, — но, с другой стороны, зачем мне это?

Он попыхивал сигарой. Полуприкрытыми глазами он будто вглядывался вдаль, осматривая несколько длинных дорог, чтобы в итоге с удовольствием отвергнуть их все и остаться на месте.

— Я сыт по горло политикой. Я разочаровался в служении своим людям и не особенно хочу служить вашим. Меня ни к чему особенно не тянет, а если человек не хочет чего-то для себя, причем сильно, из него не выйдет политик. Я могу достичь своих