Читать книгу - "Тропой забытых душ - Лиза Уингейт"

Вскоре в переднюю дверь входит миссис Тинсли, поэтому я прижимаюсь к стене. Эта женщина умеет заболтать до смерти, постоянно сыплет вопросами. А когда нанимает на работу, всегда находит причины заплатить меньше, чем обещала. Эти ее черты я знаю по собственному опыту.

Продукты наконец собраны; какая удача уйти, не попавшись миссис Тинсли на глаза! Проходя по переулку, чтобы забрать грязное белье у свекра миссис Полсон, я заглядываю в коробку из магазина, чтобы посмотреть на консервированные персики. Мне не терпится взять веточку и с ее помощью добыть все, что останется в банке после того, как мы достанем ее из мусора. При мысли об этом у меня текут слюнки. Я стучу в заднюю дверь дома старого Полсона и кричу, что пришла забрать стирку.

– Халито! [14] – улыбается он, открыв дверь.

Положив сверток, завязанный в простыню, поверх коробки, спрашивает, точно ли я смогу все донести.

– Да, сэр, – отвечаю я.

Он с улыбкой опирается на трость, протягивает руку, чтобы проверить мои бицепсы, и удивляется.

– Крепкая, как лесоруб, – заявляю я. – Сама бы пошла валить деревья вместо стирки, но не хочу отнимать работу у мужчин.

Полсон запрокидывает голову и смеется. Потом достает из кармана рубашки коричневую карамельку и, положив ее поверх свертка со стиркой, подмигивает мне. Он – приветливый старый вдовец, во времена Индейской территории занимавший высокий пост в правительстве чокто и владевший гостиницей. Обожает рассказывать о людях, которые там останавливались. Мне нравится его слушать, но собирается дождь. Поэтому я говорю ему: «Якоке!», благодаря за угощение. Добавляю на ломаном чокто: «Мне лучше идти, пока не начался дождь», и он смеется. Погладив меня по голове, советует продолжать в том же духе и отпускает.

Я так тороплюсь, что едва успеваю заметить на своем пути другого человека. Подняв взгляд с пары босых ног в грязи по простой коричневой юбке и паре рук, держащей корзину со сложенной одеждой, я вижу лицо одной из девочек из прачечной. Мы обе замираем. Девочка светловолосая, с кожей белой, словно фарфоровая чашка. Вид у нее печальный и болезненный, как и у той, что я видела в окне.

– Все хорошо? – спрашиваю я, хотя мы всего лишь напугали друг друга.

– Работать, Эвелин!

Голос владельца прачечной раздается так близко, что я невольно отступаю. Обернувшись, выглядываю из-под полей шляпки и вижу его на задней лестнице в нескольких шагах от меня. Это высокий, худой, длиннорукий мужчина в рубашке с закатанными рукавами. Я не отваживаюсь посмотреть ему в лицо.

– Эвелин! – повторяет он еще резче и спускается с крыльца на сырую землю. – Доставь человеку стирку. Уверен, он тебя ждет не дождется. И постарайся не наследить на коврах, пока меняешь постельное белье. Это хороший клиент. – Девочка спешит по своим делам, и я слышу чавканье грязи под ее ногами, а мое собственное сердце начинает бешено стучать, и тут он обращается ко мне: – А это кто тут у нас?

Вцепившись покрепче в коробку, я отступаю на шаг, не поднимая головы.

– О, не стесняйся. – Он тихо и дружелюбно смеется. – Эвелин не хотела тебя напугать.

Его обутые в грубые кожаные ботинки длинные ноги шагают ко мне – раз, два, три, четыре. Останавливаются точно на том месте, где стояла Эвелин. Я открываю рот, но не могу проронить ни слова.

– Ну вот, ты невредима, – он присаживается на корточки, чтобы заглянуть мне под шляпку, и в его карманах звенят монеты. – Но мы ведь напугали тебя, верно?

Я качаю головой, оборачиваюсь и смотрю вдоль переулка в сторону задней двери мистера Полсона, надеясь, что он еще там. Но его нет.

Пальцы хозяина прачечной ложатся на мою руку, легкие, словно птицы, потом вдруг крепко хватают меня выше локтя.

– Успокойся. Заходи, присядь и приди в себя. Внутри сухо.

– М-мама ждет меня дома, – еле вдохнув, отвечаю я, но получается только шепот.

– Конечно, – отвечает он. – Но я не могу тебя так просто отпустить.

Он тянет меня за руку. Я упираюсь. Его взгляд встречается с моим. Глаза у него серо-голубые и холодные, словно зимнее небо.

– А я тебя знаю, – говорит он. – Я никогда не забываю милое личико.

Коробка с покупками наклоняется. Я прижимаю подбородком сверток с бельем и качаю головой.

– Нет, сэр.

– Будет по-моему. – Он наклоняется так близко, что между нами совсем не остается свободного пространства.

Он щелкает пальцами – раз, два, три. На третьем щелчке между большим и указательным пальцами словно по волшебству появляется серебряная монета в полдоллара. У меня перехватывает дыхание: «Я уже когда‑то видела такой фокус. Но где?»

– Или я ошибаюсь? – Монета исчезает, потом появляется и исчезает снова.

Я смотрю, стараясь не моргать. «Как у него это получается?»

Наконец монета оказывается у него в другой руке, и я понимаю, что он выпустил мою руку, чтобы фокус удался. Говорю себе: «Давай, беги!» Но просто стою на месте, завороженно глядя на серебряную монету. Потом монет становится две – по одной в каждой руке.

– Мне нужна девочка как раз твоего размера, – говорит он. – Нужно перешить несколько платьев. Плата – пятьдесят центов, и все, что от тебя требуется, это надеть платье и стоять неподвижно, пока я работаю. Справишься? Начнем завтра… скажем, в три часа? Если подойдешь, то перейдем к следующему платью.

Я сглатываю комок в горле и смотрю на монеты. На них можно купить все, что нам нужно. Запросто. Никакого больше кипячения белья в душной прачечной.

– Сколько?

– Платьев?

– Да, сэр. – Руки начинают болеть, и я поудобнее перехватываю коробку с покупками.

– Не меньше дюжины. Может, и больше.

«Шесть долларов!»

– Прекрасные шелковые нарядные платья, – говорит мужчина. – О, и нам не нужно будет говорить об этом твоей матери. Наш уговор… останется между нами.

«Ты наконец‑то почувствуешь, что такое шелковое платье, Олли, – говорю я себе. – И шесть долларов!»

– Платья предназначены для званого ужина. – Его губы улыбаются, а вот глаза – нет. – Ты когда‑нибудь бывала на таком?

Мысли вдруг возвращаются в реальность. Я отступаю в сторону, делая вид, что пытаюсь удержать равновесие под тяжестью коробок с покупками.

– Мама обещала, что следующие две недели я буду помогать одной вдове.

– В самом деле?

Над головой грохочет гром, и упавшая ниоткуда капля дождя шлепается на поля моей шляпки и стекает вниз.

– Да, сэр. И мне очень жаль. Мне лучше… поскорее вернуться домой.

Я отступаю достаточно далеко, чтобы он не мог до меня дотянуться, и разворачиваюсь, дрожа от страха.

– Олив…

Услышав это, я