Читать книгу - "Тропой забытых душ - Лиза Уингейт"

мистера Локриджа, но уже две недели ничего не происходит. Мне начинает казаться, что Теско решил, будто мы с Нессой все же утонули в реке.

Дьюи вытаскивает из мешка еще что‑то.

– Я тебе еще газету принес. Выменял ее на часть жратвы, что ты сегодня принесла от своих женщин. Я голоден.

– Ты и газету украл?

– Да она старая! – фыркает он.

– Как же!

Я хватаюсь за газету, он тянет ее к себе, но половина первой страницы остается у меня. Он прав – газета старая, потому что в ней фотография мисс Кейт Барнард, выступающей с речью. «Мисс Кейт Барнард в Талиайне. В своем последнем выступлении Добрый ангел Оклахомы призвал обычных граждан обратить внимание на проблемы шахтеров, железнодорожников, рабочих, бедняков и беспризорных детей», – написано под фотографией. Заголовок гласит: «Женские клубы принимают вызов!» Под статьей подписи нет, но, едва прочитав первое предложение, я понимаю, что это написала миссис Грубе, потому что это в ее стиле.

«Она это сделала, – думаю я. – Только бы мистер Грубе не узнал».

– Дай мне остальное, – говорю я Дьюи. – Почитаю вслух вечером у костра.

Он хлопает меня газетой по груди.

– Если хочешь, сама неси. Кстати, глянь в середину. Тот газетчик провел нас. Поместил рисунок с нами. Со всеми нами. Можешь сама убедиться.

Я разворачиваю газету и вижу заголовок: «Беспризорные дети рассказывают скорбные истории в тайном лагере», большую статью и чернильный рисунок тощих детей, сбившихся в кучу у костра.

– Не слишком похожи, так что, думаю, вреда не будет. – Мне не хочется говорить дурно о мистере Бразертоне. – Нас никто не узнает. Эти дети выглядят просто жалко.

– Так и мы тоже. – Дьюи отворачивается.

Мы продолжаем путь в наш лагерь, Лесной приют, прислушиваясь, не гремят ли колесами фургоны, не скачут ли всадники, и выискивая красивые птичьи перья, которые не трудно продать городскому шляпнику.

Наконец мы подходим к лощине, где кусты ежевики и стебли бобов поднимаются высокими стенами, спускаемся по стволу поваленного вяза, повисшему на переплетении терновых кустов, таких густых, что ни один человек ни пешком, ни на лошади туда ни за что не сунется, – я назвала это дерево Мостом Спящей красавицы, как в сказке. Потом забираемся по корням. На другом конце ветви другого дерева образуют лестницу, и мы спускаемся на совсем другую землю. Свою. Во всяком случае, временно.

Отсюда путь по каменистой сухой промоине становится проще, потому что не приходится беспокоиться о всадниках и фургонах, только о змеях. Полосатые гремучники трещат хвостами, чтобы отпугнуть, а вот щитомордники ведут себя тихо и цветом сливаются с тенями и опавшей листвой. Они хитры, агрессивны и запросто могут убить.

Взяв в руки длинную палку, Дьюи идет впереди.

– Я отгоню змей. У меня верный глаз.

– Самый верный глаз у Тулы. Она уже трех убила около лагеря.

Дьюи тычет палкой под листья и камни.

– Шляпник в Талиайне делает красивые шляпные ленты из змеиной кожи. Прибью несколько змей и продам кожу ему.

– Если есть возможность, лучше оставить змей в покое. – Так меня учил папа.

– Придавить гадину палкой, отрубить ей голову ножом – одно быстрое движение, как масло разрезать.

У Дьюи есть карманный нож с двумя лезвиями, которым он так гордится, что или точит его, или говорит о нем, или строгает что‑нибудь. Сделал, тут молодец, деревянные ложки, палочки для жарки на костре и кривую флейту. А еще вырезал свое имя едва ли не на каждом дереве.

Дьюи отказывается говорить, заработал он этот нож или украл, поэтому я стараюсь им не восхищаться.

– Перережь кому угодно горло, и делу конец. – Дьюи нащупывает нож в кармане. – Я видел, как один человек полоснул другого по шее во время драки, и кровь хлынула во все стороны.

От того, как Дьюи говорит о ножах и крови, у меня начинает не на шутку побаливать живот, и я прошу его не говорить о мертвецах. Очень устала. И это правда. Весь день я стирала, крахмалила, а потом прокручивала занавески и декоративные салфетки миссис Полсон через валики большой сушилки. Послезавтра, то есть в понедельник, мы приступим к постельному белью. Миссис Полсон теперь стирает дома не только свое, но и берет белье у отца мужа, одной вдовы и одного холостяка. Служанка в доме Полсонов страдает от подагры, протирать мебель от пыли и присматривать за детьми, тринадцатилетними мальчиками-близнецами, ей едва по силам. Муж миссис Полсон – чокто и юрист. Часто ездит в суд округа в Пото, где выступает от имени представителей племени против белых и соплеменников, нарушивших условия сделок по земле, нефти, углю или лесу. Я надеюсь, что миссис Полсон может нанять и Тулу, но сначала нам нужно придумать, как ее приодеть.

Все это крутится в моей голове, когда вдруг раздается вопль Дьюи:

– Вижу опоссума! Жаркое из опоссума на ужин!

Он принимается карабкаться вверх по склону на четвереньках, раскидывая во все стороны листья и сосновые иглы. О змеях придурок, похоже, забыл, но я продолжаю идти вдоль сухой промоины, пока не спускаюсь по склону к нашему ручью, где воздух наполнен такой прекрасной музыкой воды, что я назвала это место Долиной сладких вод. В вечернем свете она выглядит мирно, и мне хочется снять обувь и ополоснуть усталые ноги, но на это нет времени. Пока не вернулся Дьюи, нужно поговорить с Тулой о моем новом плане… и уговорить остальных проголосовать за него.

Дьюи непременно будет против, потому что ему хочется носиться по городу с мальчишками. Но если он будет приносить больше бед, чем денег, лучше нам с Тулой работать, а ему присматривать за Амосом и малышами. На Гейбла положиться нельзя, потому что он забывает о нас и постоянно уезжает на своем муле на поиски волшебного источника, в отражении которого мечтает увидеть свою настоящую любовь, Анджелину.

Еще на подходе к лагерю малыши облепляют меня и начинают расспрашивать, что я принесла. Они надеются на печенье, или свежий хлеб, или сыр, или булочку с корицей из остатков теста для пирога.

– Дайте мне сначала поговорить с Тулой. – Я кручу головой, но вижу только Амоса у костра рядом с нашим укрытием. – Она ушла собирать еду?

– Да. Тула поищет еще что‑нибудь, что стоит положить в котелок. – Глаза Амоса загораются нежностью, когда он произносит ее имя.

Я отцепляю от себя пальцы Нессы, потом стряхиваю Пинти и Кои – они весят вдвое меньше, ужас какие тощие. Маленьким детям нужно больше еды для роста. Кои смотрит на меня голодными