Читать книгу - "Тропой забытых душ - Лиза Уингейт"

на дороге в долине Холсон, пострадавший в критическом состоянии и ты просишь поддержку и скорую помощь. Назови свое место.

Рой снова пытается определить, где находится. Я представляю себе Роя и Эдвина, возбужденных новизной верховой поездки: болтают, шутят и настолько увлекаются, что им невдомек, где они съехали с асфальта на лесную дорогу. Но это точно где‑то в глубине парка. Зачем они вообще вернулись на дорогу в долине Холсон? Эдвин – старший в их паре. Почему помощь вызывает не он, а…

Мысль обжигает холодом. «Потому что Эдвин и есть пострадавший».

В считаные мгновения Мама Лу точно определяет место по ориентирам.

Я поспешно застегиваю ремень, кладу в футляр рацию и хватаю ключи, а потом выскакиваю за дверь следом за старшим рейнджером Аррингтоном.

День превращается в чередование смазанных и четких моментов: прибытие на место происшествия, наблюдение за санитаром скорой помощи, стабилизирующим состояние Эдвина, его разорванную и пропитанную кровью форму, опухшее лицо, ногу в ботинке, вывернутую под неестественным углом, кровь и слюну, стекающие по щеке, тело, бьющееся в конвульсиях. Медики грузят пострадавшего в машину.

Я вызываю по радио Маму Лу, чтобы убедиться, что жене Эдвина сообщили о произошедшем, машина скорой помощи срывается с места, а за ней уезжает мрачный старший рейнджер.

Рой внезапно оказывается болезненно юным, от утренней бравады не осталось и следа, он бормочет под затихающий вдали звук сирен.

– Я не знаю… Не знаю… Эдвин поехал впереди меня вверх по склону. Кажется, я что‑то слышал… Поэтому спустился поближе к ручью, чтобы проверить. Там нет троп, но… я… я клянусь, там… кто‑то был…

Представители разных экстренных служб, стоящие вокруг с видом беспомощной тревоги, спрашивают едва ли не в один голос:

– Что, Рой? Что ты слышал? Что ты видел?

– Кто‑то шептал, и краем глаза я видел что‑то белое… – Он трет лоб, размазывая по нему пятна крови Эдвина. – Потом Эдвин выкрикнул мое имя, я услышал сильный удар камня о камень, а потом… что‑то заскользило… упало, и когда я вернулся туда, где был он…

Согнувшись пополам, Рой тяжело хрипло дышит и всхлипывает, описывая ужасающую сцену, как Эдвин скатился до середины склона без сознания вместе с лошадью, а потом она неловко поднялась на ноги и уковыляла в лес.

– Единственный раз… единственный раз за день, когда я не поехал первым. Я лучше знаю горы. На его месте должен был оказаться я.

«На его месте должен был оказаться я…»

При этих словах мои мысли оказываются в другом месте. Перемена столь внезапна, что все вокруг меркнет. Я стою на вершине каменной стены, где спасение сбившегося с пути туриста пошло наперекосяк. Где‑то внизу лежат бесформенной грудой остатки снаряжения, медицинского оборудования… Джоэла, нашей жизни, всего, что было хорошо и правильно.

«На его месте должна была оказаться я. На его месте должна была оказаться я. На его месте должна была оказаться я». Я вспоминаю, как раз за разом повторяла эти слова сквозь слезы. Прямо как Рой сейчас.

Мысли медленно возвращаются из того момента в настоящее, старательно обходя опасные места, пока машины экстренных служб шумной и сверкающей огнями кавалькадой тянутся вдоль дороги. Рой пересказывает произошедшее. На этот раз более связно.

– Так, Рой. Не вини себя, – говорит кто‑то – кажется, помощник шерифа, и я снова мысленно оказываюсь в одном из этих опасных мест.

«Не вини себя, Вэл. Это несчастный случай… погода».

– Парень был новичком. Эти горы могут убить тебя, если не знаешь, что делаешь, – пожарный-доброволец похлопывает Роя по плечу, словно предлагая отпущение грехов.

Я свирепею от намека, что Эдвин сам виноват в произошедшем.

– Вообще какого черта вы делали у самой границы парка? – спрашивает кто‑то.

– Далековато забрались, – соглашается другой помощник шерифа. – Местность там сложная.

– Просто решили… посмотреть, – бормочет Рой. – Посмотреть сверху и…

Он чуть заметно косится в мою сторону. Я с ужасом понимаю, что это по моей просьбе Эдвин оказался на гребне, где произошел несчастный случай. У того, что случилось, есть виновник. Это я.

– Пойду поищу вторую лошадь, – бормочу я и выхожу из круга.

Никто не отвечает, пока я не подхожу к прицепу и не подтягиваю подпруги на заляпанном кровью седле Роя.

– Лошадь без седока сама найдет дорогу в конюшню! – кричит кто‑то. – Наверное, она уже на полпути туда!

Липкое тепло полузасохшей крови приклеивает ладони к поводьям, когда я подбираю их и вскакиваю в седло. Потом направляю лошадь Роя в сторону тропы, по которой они с Эдвином выехали утром.

– Если только она не ранена, – отвечаю я и, пустив лошадь рысью, прекращаю беседу, но последнее предупреждение все равно нагоняет меня. Сквозь стук подков и свист ветра я улавливаю только часть фразы, отразившуюся от Уайндинг-Стейр:

– …Держитесь подальше от той горы.

Глава 26

Олив Огаста Рэдли, 1909 год

Резко выросло количество заявок на землю, отчуждение которой стало возможно в результате смерти получателя надела.

Энджи Дебо. И как прежде течет вода (1940)

– Откуда она у вас? – я подбираю книгу, вывалившуюся через дыру в мешке и упавшую в грязь старой военной дороги. – И что вы собираетесь с ней делать? Потому что вырывать страницы для растопки костров мы точно не будем. – Уже две недели мы ютимся в развалившейся землянке, которую, как мне однажды рассказал папа, когда‑то построил под скалой один француз, искавший серебряные рудники. И каждый день с того момента, как мы здесь обосновались, я жалею, что не промолчали, услышав, как Дьюи Маллинс кричит с дороги: «Кто здесь?»

Но Амос узнал голос Дьюи и сразу отозвался: «Дьюи, помоги!», словно они все еще оставались лучшими друзьями. И явился Дьюи, сидевший верхом на тощем белом муле за спиной сгорбленного старика. Хорошо еще, что это не оказались законники и что они помогли нам отыскать старую землянку. Без мула нам бы было ни за что не перетащить туда Амоса.

Старик совсем спятил и никак не может запомнить, как кого зовут, но и он, и мул по имени Молоко оказались тихими и безобидными. Дьюи сказал, что старик украл мула и сбежал из дома ветеранов Конфедерации, куда его сдала семья. Он возвращался в Уайндинг-Стейр, чтобы отыскать свою возлюбленную, девушку шауни-чероки по имени Анджелина, которую оставил во время Гражданской войны.

Старика зовут Гейбл. «Без “мистера”, просто Гейбл», – повторяет он всякий раз, забывая, что мы знакомы. Он туг на ухо и расхаживает по нашему лагерю, насвистывая песни, вроде «Боевого гимна