Читать книгу - "Тропой забытых душ - Лиза Уингейт"

что принята в клуб женщин, готовых выйти за отведенные им рамки. – Вы сегодня здесь надолго, рейнджер Борен-Оделл?

Я смотрю на часы и морщусь.

– Увы, минут на пятнадцать-двадцать, не больше. – Мистер Воуда тут же расстраивается так же сильно, как я сожалею о необходимости уезжать, но это неизбежно. – Мне предстоит трехчасовая дорога домой, и еще нужно забрать сына.

– Ох… Такова жизнь, – вздыхает он. – Я не успею так быстро собрать для вас нужные материалы. Они немного подзабыты и затерялись в пыли истории. – Он бросается к двери, и его кардиган на мгновение развевается, словно плащ супергероя; я думаю, что на этом аудиенция окончена, но он добавляет: – Оставьте ваши контакты этой юной барышне. Я пришлю вам пакет – записи Гертруды Боннин, Энджи Дебо и некоторых других. Но не прямо сейчас. На следующей неделе я уезжаю на экскурсию в Европу.

Не произнеся больше ни слова, мистер Воуда вылетает за дверь, оставляя нас с Хейди стоять, словно мимо нас только что пронесся торнадо, и мы ошарашены, что до сих пор живы.

– Я же вам говорила, – наконец произносит аспирантка. – Вам нужен был мистер Воуда.

Я с улыбкой достаю из кармана блокнот, записываю почтовый адрес домика и номер своего телефона и передаю листок Хейди.

– Кажется, так и есть.

Выходя из библиотеки, я чувствую себя намного легче. Я больше не изгой, а член тайного общества слегка скандальных женщин. Иду по их стопам. И мне нравится это осознавать.

Идея укореняется в моей голове, и даже долгая и душная поездка на драндулете не способна приглушить ее сияние. Я еду домой под старые песни по радио и позволяю себе фальшивить сколько душе угодно. В пейзаже за окном прерии, и заросли можжевельников сменяются холмами, горными склонами и высокими соснами.

Наконец вдали поднимаются вершины Уайндинг-Стейр. Впервые со времени переезда сюда у меня возникает смутное ощущение, что я на своем месте в этих обступающих меня горах.

По радиорации приходит сообщение, едва я оказываюсь в зоне досягаемости, и, вздрогнув, слышу, что работники энергетической компании нашли на стоянке в начале одной из троп брошенный седан «форд».

– Есть тут кто‑нибудь? – растягивая слова, выдает в эфир Мама Лу. – Машина на десять – тридцать семь, стоит уже три дня. Ключи на сиденье, дверь открыта, шины не спущены, но никаких следов водителя. Прием.

Микрофон оказывается в моей руке прежде, чем мозг успевает сообразить. Эта стоянка находится в отдаленном углу парка площадью в двадцать шесть с половиной тысяч акров, но я довольно близко.

– Семьсот… пять-четыре-девять. Нахожусь в этом районе. Я этим займусь.

– Пять… четыре… кто? – спрашивает Лу, наш диспетчер.

Она успела произвести на меня впечатление по ежедневным разговорам по радио. Носится со всеми, как мать, но далеко не добрая и пушистая. Не терпит пустой болтовни. Парни называют ее Мама Лу, но только за глаза.

– А… Пять-четыре-девять, – повторяет она, вспомнив недавно выданный мне позывной. – Ты уверена? Милая, это стоянка у кольцевой тропы далеко в лесу. Не думаю, что парни из энергетической компании еще там…

Она не заканчивает предложение, намекая, что мне, одинокой женщине, соваться туда, наверное, небезопасно.

Это полная противоположность разговору с мистером Воудой. Хотя, конечно, кое‑какие причины для тревоги есть. Брошенные машины в глухих местах обычно означают неприятности – заблудившийся или травмированный турист, сорвавшаяся сделка наркоторговцев, браконьер, эмоционально нестабильный человек, решивший уйти в леса, беглецы от проблем с законом или потенциальный самоубийца, ищущий подходящее место. Кольцевая тропа ведет к ручью Холсон, который течет через сотни акров заповедника для водоплавающих птиц, впадает в реку Фурш-Малин и с ней, наконец, в озеро Уистер. Недавние дожди залили все вокруг. Не исключено, что придется иметь дело с утопленником.

– Я десять – семьдесят шесть. Прием.

Я разворачиваю драндулет и ощущаю легкий прилив адреналина. Мне не хватало этого чувства.

– Ты уверена, пять-четыре-девять? У кольцевой тропы радиосвязи не будет. Давай проверю, кто может тебя там встретить.

– Не надо. Я сообщу, когда осмотрюсь. Пять-четыре-девять, конец связи.

Брошенная машина стоит три дня. «Едва ли это разумно назвать горячим следом», – напоминаю я себе, съезжая с шоссе на гравийную дорогу. Драндулет скрипит так громко, что вспугивает пару пасущихся оленей. Кто бы ни был на тропе, о моем приближении он узнает заранее. «Если, конечно, жив».

Когда я подъезжаю к стоянке, там тихо. Никаких следов электриков, если не считать колеи от машины и выброшенной банки из-под «Маунтин дью». Серебристый «форд» стоит в углу с распахнутыми багажником и пассажирской дверцей. Стая ворон, сидящих на соседнем дереве, верный признак, что людей рядом нет. Но еще вороны не прочь полакомиться мертвечиной.

Я выхожу, не убирая руки с рукоятки оружия, и делаю несколько шагов в сторону машины. Птицы разлетаются. Зеркальная тонировка, какую любят наркоторговцы, мешает заглянуть в машину, но выглядит она обычно. Ей всего несколько лет. За ней хорошо ухаживали.

Кто открыл дверцу? Если ее нашли в таком виде электрики, они бы наверняка сказали Лу. Она бы передала эту информацию мне. Кто побывал здесь после отъезда электриков?

Снова осматриваю лес и по широкой дуге иду к машине. Нервы напряжены до предела.

– СНП! Охрана порядка!

Всматриваюсь, прислушиваюсь. Ответа нет, только гравий скрипит под подошвами.

Я уже почти могу заглянуть внутрь машины, когда замечаю три характерные отметины у ручки двери и в грязи пустую тубу из-под «Принглс». Этого достаточно.

– Медведь, – шепчу я, ни к кому не обращаясь. – Ладно.

Черные медведи умеют открывать незапертые двери, багажники, окна в домах, холодильники и почти все виды упаковок. Они быстро учатся и мастерски владеют любыми приемами, приближающими их к еде.

Почти смешно: вломившийся медведь привел меня в состояние полной боевой готовности. Только это никак не объясняет появление «форда» на площадке. В салоне машины чисто, никаких следов крови или борьбы. На зеркале заднего вида висит связанный крючком ангел. На полу валяется детская заколка, раскрашенная в цвета радуги с единорогом в середине. Это семейная машина, на какой чей‑нибудь отец мог ездить на работу в банк или страховую компанию.

Подходя к лесу, я ищу отпечатки ног на тропе, но нет никаких признаков, что здесь недавно кто‑нибудь был. На краю стоянки потревоженная трава показывает, что кто‑то не то шел, не то скользил по покрытому мхом и лесной подстилкой склону. Пройдя немного по следу, я окликаю:

– Эй? Есть тут кто‑нибудь? Служба парков!

Ответа нет, если не считать отражения моего собственного голоса от усеянного булыжниками склона, на котором следы заканчиваются. Обратный путь к