Читать книгу - "Тайна дома №12 на улице Флоретт - Владимир Торин"

еще ближе к их посту. Это было форменное издевательство!

Констебль Шнаппер снова потопал к мальчишке, но негодник, как и до того, подхватил кепку и бросился наутек.

Сомнений не оставалось: маленький проходимец насмехался над полицией! А упомянутая полиция буквально ничего не могла предпринять — мальчишка был очень шустрым, а его наглости мог бы позавидовать и карнавальный зазывала, которого вы уже почти как следует отделали дубинкой и который после этого с усмешкой наблюдает за тем, как вы с унылым видом пожевываете не-такую-уж-и-сладкую вату и глядите на несмешных клоунов и хромого акробата.

Сцена изгнания с площади мальчишки и последующего его возвращения повторилась уже несколько раз, и наконец у констебля Шнаппера лопнуло терпение.

— Следи за обстановкой! Скоро вернусь! — бросил он Уилмуту и направился в сторону Флоретт.

— Ты куда?! — крикнул ему вслед напарник, но Шнаппер не ответил.

Мальчишка тем временем вернулся и продолжил свои издевательства. Уилмут уже почти оторвал зад от стула, но передумал, махнул рукой и достал из бумажного пакета очередное ребрышко.

Вскоре Шнаппер вернулся. Подойдя к своей тумбе развязным ленивым шагом, он включил горелку и достал чайник: приближалось время обеда.

Мальчишка окинул констебля подозрительным взглядом и, убедившись, что никто за ним гнаться больше не собирается, заметно приуныл — судя по всему, полицейские играть в его игру и выставлять себя еще большими болванами не хотели.

— Куда ты ходил? — спросил между тем Уилмут. — Может, пристрелить этого прохмырка, как думаешь? Нам за такое устроят нагоняй?

— Просто жди, — самодовольно ответил Шнаппер и подкрутил усы…

…Минут через пятнадцать на площади появилась худощавая женщина в больших круглых очках и с копной настолько спутанных волос, что в них, казалось, могло застрять само время. Она куталась в узкое пальтишко и рассеянно поправляла полосатый шарф, прижимая к себе продолговатый коричневый футляр.

Мальчишка с гармошкой не обратил на нее никакого внимания, не спуская раздосадованного взгляда с игнорирующих его полицейских.

Женщина с футляром прошла мимо, в сторону станции, но вдруг остановилась и обернулась. Затем подошла к мальчику. У констебля Шнаппера на губах появилась злорадная улыбка, но маленький музыкант ее не заметил.

— Что ты играешь? — спросила женщина.

Мальчишка бросил на нее испуганный взгляд и прекратил истязать уши прохожих. Женщина не выглядела угрожающе. Вроде бы она не была настроена бить его или кричать, и он почти сразу успокоился.

— Просто играю, мэм, — сказал маленький оборванец жалобным голоском. — Пытаюсь заработать немного денег. Подайте пару пенсов бедному сироте!

Женщина глянула в его пустующую кепку и с сочувствием спросила:

— Никто до сих пор ничего тебе не дал?

— Пока нет, мэм, — всхлипнул мальчишка.

— Как тебя зовут?

— Э-э-э… Сэмми, мэм.

Женщина покивала, и ее всклокоченные волосы заходили ходуном.

— Жаль видеть, что твой талант никто не оценил, Сэмми, — сказала она. — Но, к сожалению, одного таланта недостаточно.

— Как это?

— Чтобы выручить пару фунтов, нужно не просто играть, а хорошо играть.

— Что? Фунтов? Это невозможно, мэм. В Саквояжне все очень жадные.

— Я покажу тебе кое-что, гляди. — Женщина с улыбкой раскрыла свой футляр. Мальчишка сунул в него нос и с сомнением оглядел странную штуковину, которая хранилась внутри.

Незнакомка расстегнула ремешки и извлекла инструмент, приладила трубы и достала смычок.

— Смотри и слушай.

Она поставила футляр на тротуар и встала рядом с мальчиком. Уперев инструмент в подбородок, покрутила какие-то белые штуковины, похожие на винты, щипнула пару раз струны, после чего поднесла к ним смычок.

По Пыльной площади полилась мягкая нежная мелодия. Сэмми пораженно замер, распахнув рот.

К станции подошел ржавый трамвай, что-то сообщили рупоры-вещатели на столбе, провыла, отфыркиваясь от тумана, собачонка на поводке, которую вывела на прогулку какая-то мадам. Стучали колесами и клаксонировали кебы, что-то ворчали прохожие, но удивительная мелодия, извлекаемая смычком, и не думала теряться во всем этом шуме. Она вплеталась в него, расползалась по площади. Люди поворачивали головы, пытаясь понять, откуда исходят эти грустные, но чарующие звуки.

Шедший мимо господин с тростью порылся в кармане пальто и швырнул в кепку мальчишки пару монет. Сэмми не поверил своим глазам.

Женщина улыбнулась, продолжая играть. К мелодии струн добавились стоны труб, они гармонично влились в нее, добавив немного трагизма, от которого глаза мальчишки защипало от навернувшихся слез.

Две дамы, шедшие, судя по пакетам с покупками, из бакалейной лавки «Консервы мистера Шниппса», остановились возле афишной тумбы, заслушавшись. Одна из них что-то прошептала спутнице на ухо. Та кивнула, и обе они положили в кепку немного мелочи.

Сэмми был вне себя от восторга. У него кружилась голова — казалось, он вот-вот оторвется от земли и воспарит над площадью из-за переполняющих его эмоций. А стоявшая рядом с ним женщина продолжала играть как ни в чем не бывало.

Мелодия все текла в туман. Еще трое прохожих расщедрились и швырнули в кепку несколько монеток. Ну а когда в ней оказался бумажный пуговичный фунт, Сэмми радостно запрыгал на месте.

В какой-то момент женщина опустила смычок, и музыка прервалась.

— Вы видели? Видели?! — воскликнул Сэмми и, схватив кепку, принялся лихорадочно пересчитывать то, что в ней было. Общим счетом там оказалось два фунта и сорок пять пенсов.

Женщина тем временем отсоединила трубы и спрятала инструмент в футляр. Защелкнув замки, она склонилась к мальчику. Ее огромные глаза из-за очков глядели на него не мигая.

— Музыка очаровывает, — сказала незнакомка, — она смягчает сердца и… открывает бумажники. Так играть, как играю я, довольно сложно, но знаешь что? Ты тоже смог бы этому научиться. Я могла бы тебя научить.

— Правда? — Сэмми сомневался: у него до сих пор в ушах стояли чарующие звуки, созданные этим удивительным инструментом.

— Да-да, — закивала женщина. — Я учу детей музыке. Даже после первого урока ты станешь играть намного лучше.

— Ну, я не знаю…

Она положила руку ему на плечо.

— Ты хороший мальчик, Сэмми, и я хочу тебе помочь. Я живу неподалеку, возле канала. Пойдем со мной, я покажу тебе, как играть так, чтобы люди давали тебе деньги.

Это звучало очень заманчиво, и все же Сэмми был уличным мальчишкой, а все такие мальчишки научены никому не верить на слово. Тем более людям, которые выказывают доброжелательность или заботу. Здесь, в Саквояжне, только злоба и презрение были неподдельными. Среди уличных мальчишек даже ходила поговорка: «Доброжелательности во всей Саквояжне не наберется и на пуговку».

— Не-е-е, мэм, — буркнул Сэмми. — Не надо…

Он напялил кепку и протянул женщине большую часть вырученного, оставив себе честные сорок пять пенсов: все же кепка, в которую прохожие швыряли деньги, была его.

Женщина чуть крепче сжала