Читать книгу - "Латинист - Марк Принс"

этих милых пустяков табличкам не доверю». Стиль стихотворения элегантный, эвфемистичный, нежный — нет в нем ничего агрессивного и профанного: «Проклинаю Мария и шлюху его». С другой стороны, Тесса прекрасно знала, на какое беспардонное двуличие способны близкие люди под прикрытием анонимности, и тут же отметила про себя, какой это замечательно интересный жанр — римская табличка с проклятиями: каждое слово в ней направлено на то, чтобы создать новую реальность; это немного похоже на брачные клятвы или рекомендательные письма.

Впрочем, рассуждать бессмысленно, если есть плод, к которому лишь руку протянуть. Каким еще именам подходят буквы Sc am? Кандидатов можно поискать в «Corpus inscriptionum latinarum», также известном как КИЛ, пятнадцатитомном компендиуме всех римских надписей, какие были известны человечеству на 1931 год (с иллюстрациями и комментариями). Со времен эпохи Возрождения ученые успели зарисовать и каталогизировать сотни тысяч таких надписей, обнаруженных среди обломков былой империи, от эпитафий, мемориальных досок и табличек с проклятиями из обихода обычных людей до поминальных статуй и колонн членов императорской семьи. На жестком диске у Тессы валялся документ с томом, где перечислялись находки, сделанные на территории города Рима, — огромный файл, в котором имелся исчерпывающий алфавитный указатель всех имен, упомянутых в тексте. Она открыла файл — листать пришлось целую минуту; Тесса никогда не переставала поражаться масштабу этой затеи, ее византийскому великолепию, загробной мудрости и въедливости, бьющей через край. Наконец она добралась до указателя, в котором обнаружилось довольно много совпадений с винительным падежом Sc am: Scapula, Scaenica, Scala, Scapha и даже еще один Scaeva. Тесса вздохнула.

В дверь дважды стукнули, вошла Лукреция, все еще в перепачканных джинсах и в футболке с круглым вырезом — так она была одета днем; в руке она держала какой-то перекус и стопку салфеток.

— Удобно тебе тут? — спросила Лукреция.

— Да, просто роскошно.

— Хочешь пирога с ризотто? — предложила Лукреция.

Тесса взяла у нее салфетку, откусила кусок пирога. Теплый, хрустящий, ужасно вкусный. Скрипнула кровать — Лукреция села рядом, отщипнула кусочек от своей порции, изящно взяла двумя пальцами.

— Элоиза вчера попыталась сделать ризотто, — доложила она. — Не то чтобы облажалась, но… — Лукреция помолчала, жуя, махнула свободной рукой. — Короче, мы тут ризотто в помойку не выбрасываем.

— Спасла продукт?

— Рецепт моей бабушки. Вкусно?

— Изумительно, — признала Тесса, откусывая еще. — Какой чеснок!

— А то!

Несколько секунд они жевали молча.

— Ты мне раньше говорила, что Марий пишет какими-то там хромыми ямбами, — сказала Лукреция.

— Верно.

— Что это означает? — Она прогнула спину, прижалась к стене. Глаза воспаленные, красные от пыли или усталости — или и того, и другого.

Тесса поставила ноутбук на тумбочку и тоже привалилась к стене.

— Ну, разные люди это понимают по-разному, — сказала она. — Если точнее, ямб — это сочетание безударного и ударного слогов. «Я вроде знаю, чьи владенья» — это четырехстопный ямб. «Я вроде знаю, чьй владенья / Сей лес. Но дом его в селенье».

— «Я вроде знаю, чьи владенья / Сей лес. Но дом его в селенье», — медленно повторила Лукреция.

— Совершенно верно. Марий писал ямбами, но закорачивал их в конце каждой строки. По-английски так не сделаешь, но эффект — будто строка хромает. Первым такой размер использовал греческий поэт Гиппонакт — считается, что у него была больная нога, ну, всякое там, типа «область поэтического из духовного перетекает в плотское», как однажды сказал поэт. Ритм — это всё. Это распределение языка во времени. Именно с помощью ритма поэт конструирует высшую реальность. Но самая яркая черта Гиппонакта в том, что он писал инвективную поэзию, всякие гадости вроде: «Какая повитуха тебя подтирала, когда ты хныкал и дергался?» Он создал прецедент, и потом римские поэты вроде Катулла писали свои инвективы холиямбами, и так далее.

Лукреция устало кивнула — взгляд ее был неподвижно устремлен куда-то в дальнюю часть потолка.

— Это я так длинно пытаюсь сказать, что по тональности у Мария мало инвектив, но он тем не менее использует этот размер. В этом и состоит его загадка или — если трактовать ритм только как показатель жанра — его некомпетентность.

— Может, ты выяснишь здесь что-то такое, что возродит к нему интерес, — заметила Лукреция.

— Разврат — это просто здорово для начала. Удобный способ кого-то реабилитировать.

Лукреция рассмеялась.

— Нужно только однозначно доказать, что это он…

— Знаю, — кивнула Тесса. — Но начало все равно многообещающее. Я так тебе благодарна!

Лукреция рассматривала остатки своего пирога с ризотто.

— Я тут размышляла, какие римские имена похожи на Scaeva, — сказала она, забрасывая остатки в рот.

— Я тоже, — призналась Тесса и потянулась к ноутбуку. — Ты знаешь такую книгу — «Corpus inscriptionum latinarum»?

— А то.

Тесса передвинула компьютер и показала Лукреции страницу алфавитного указателя.

— Гм, — хмыкнула Лукреция. — А четырнадцатый том ты смотрела?

— Четырнадцатый?

— Он посвящен собственно Остии, в противовес Риму. — Лукреция схватила компьютер и принялась что-то торопливо печатать.

Тесса выпрямилась, чтобы лучше видеть.

— Не возражаешь, если загружу? Всего-то десять гигабайт, — хихикнула Лукреция.

Тесса вообще не знала про четырнадцатый том, и в первый миг ее захлестнула зависть — какая Лукреция ловкая. Она досконально знает этот регион, его материальную культуру. Тесса материальную культуру знала плохо. Ее ремесло — метафоры и древние ритмы.

Лукреция открыла файл, перелистнула на алфавитный указатель, повторив то же, что Тесса проделала с шестым томом.

SCAPULA [4560,1 а. 5309,45]

— Merda, — тихо произнесла она, просматривая документ.

— Что? — не поняла Тесса.

Лукреция отлистала ко второму Скапуле, номер 5309, многократно прогладив пальцами тачпад. Тесса сперва заметила имя, а уж потом сообразила, в какой контекст его вписать.

5309 45: Fistula, rep. domo Scapulae

Р MARIUS SCAPULA

— Блин, — сказала Лукреция. — Знала я, что где-то видела это имя.

— Fistula. Водопроводная труба, находится в доме Скапулы? — переспросила Тесса.

— Domus di Scapula в Остия-Антика, — простонала Лукреция. — Вот только я раньше не знала полного имени этого Скапулы.

— Публий Марий Скапула, — повторила Тесса.

— Может, он и был нашим развратником.

* * *

Все сомнения касательно объекта проклятий на табличке были сняты на следующее утро, прямо рядом с могилой, в которой табличку и обнаружили.

— Да, начало четвертого века, — кивнул Грэм, смахивая тыльной стороной ладони в перчатке пыль с квадратного кирпича.

На поверхности кирпича было выдавлено: POST. ЕТ. NEP.

— Постум и Непотиан, консулы, триста первый год нашей эры, — пояснил Грэм.

— То есть таблички с проклятиями… — начала Тесса.

— Да, кирпичи позволяют их датировать, — кивнул Грэм. — Скорее всего, четвертый век, точно не раньше.

— Блин, — пробормотала Тесса. Синтаксис и грамматика текстов Мария