Читать книгу - "Латинист - Марк Принс"

банкомата двести евро; получив от Клэр деньги, она вдруг почувствовала себя богатой. Короткая поездка в такси по виа дель-Аэропорто-ди-Фиомичино — и она оказалась рядом с домиком для сдачи внаем, неказистым, оштукатуренным, с трех сторон окруженным пальмами, с четвертой подпертым шоссе. Лукреция прислала ей в сообщении код, Тесса открыла дверь, оставила вещи — в надежде, что успеет посмотреть Некрополь до того, как у Лукреции с коллегами закончится рабочий день. Если верить гугл-картам, нужно было просто перейти через шоссе. Тессе даже показалось, что она видит некрополь с балкона верхнего этажа — он прямо рядом с парковкой. Она уложила в сумку «I frammenti completi», папку с заметками по Марию — в том числе некоторые свои переводы, два текста Флоренс, комментарии Бейнеке из книги 1928 года о малых поэтах, где упоминался Марий, и два куска булки с арахисовым маслом, которыми запаслась еще в Оксфорде.

Тесса перебежала через шоссе, едва не попала под мчащийся седан, протопала несколько ярдов по несуществующей обочине, а потом обнаружила, что от шоссе ответвляется обсаженный деревьями проселок. Шум машин утих. Несколько хвойных деревьев шелестели на ветерке. Через пару минут она увидела написанный от руки указатель: «Некрополь». На краткий миг все проблемы отступили. Тесса коснулась пальцами набухших почек олеандра. Поворот — и ей предстал вход в некрополь: основание стены, белый микроавтобус, экскаватор и непонятно откуда взявшийся темно-синий спортивный автомобиль, на вид страшно дорогой — гладкий до невозможности итальянский спортивный автомобиль. Рядом маячили две фигуры, мужская и женская, сомкнув руки. Тесса подошла поближе и признала в женщине Лукрецию.

— Тес-са! — заорала та, выпустила руку мужчины и помчалась по дорожке навстречу подруге. — А я тебя, типа, за мираж приняла. Молодец, что приехала!

Лукреция представила Тессу Альберто, тот сказал: «Привет», но прозвучало это как: «Привет, я фантастически крутой владелец „мазерати“». Тессе выдалась возможность пару секунд поразглядывать его подбородок, пока Лукреция, вся в пыли, обнимала его, целовала в губы, говорила «ciao» и «ti amo», целовала снова, смахивала пыль, осевшую на его блейзере. Интересно, почему раньше Лукреция ни словом не обмолвилась про Альберто? Да, они редко говорили о личной жизни, и тем не менее. — До свидания, — вежливо сказал Альберто Тессе — она не уловила в его словах никакого подлинного интереса, — а потом он забрался в свою машину, которая выглядела совершенно по-идиотски на фоне этого идиллического пейзажа; заурчал двигатель, и Альберто отбыл.

— Уехал на пять дней, — сообщила Лукреция. — В Брюссель. По делам.

Интересно, подумала Тесса, он свою колымагу на здешней парковке оставит?

— Он такой…

— Я в него влюблена. Хотя он с виду как манекен.

Тесса рассмеялась.

— Главное, ты приехала! — продолжала Лукреция. — Ты просто молодец! Сейчас покажу тебе раскоп. У нас здесь куча самых разных специалистов — петрологи, нумизматологи, тафономисты, остеологи, биоантропологи, гидрологи, геологи… А вот латиниста пока нет!

Лукреция завела Тессу на территорию, потянула на себя калитку — железный прут скреб по земле.

— Ты должна понимать, что Изола-Сакра — только часть раскопок, — начала она, украдкой глянув на наручные часики, и повела Тессу по остаткам древней дороги — сквозь чахлую траву и редкие одуванчики проглядывали камни. — Это древняя виа Флавия-Севериана, — продолжала Лукреция, — которая связывала два порта, Остию и Портус.

Она объяснила, что в некрополе хоронили жителей обоих городов; по античным представлениям, здесь находился город мертвых, живые приезжали сюда в праздничные дни выпить, попировать, почтить память и так далее. Тесса заметила между деревьями несколько возвышений, похожих на курганы. Она шагала вперед, по коже бегали мурашки. Вдоль дороги до самого поворота тянулись склепы: постройки из осыпающегося кирпича, разной степени руинированности — выщербленные, выцветшие, лишенные крыш.

Лукреция объяснила, что по ходу раскопок в 1930-х годах примерно сто могил музеефицировали, планировалось сделать то же самое и со склепами, над которыми они сейчас работают. Некрополь сохранился почти в том же виде, в каком существовал и раньше, только хрупкие оболочки надгробий укрепили, а кирпичную кладку подправили, чтобы остановить разрушение. Сохранились даже некоторые эпитафии — посвящения мертвым, выбитые на мраморных табличках; они крепились к нишам на передней стене склепов металлическими зажимами — Тесса увидела это, проходя мимо.

— Но это, понятное дело, не vacanza, — напомнила Лукреция. — Ты наверняка хочешь узнать про своего Мария.

— И отрываю тебя от дела.

— Вовсе нет! — возразила Лукреция. — И все равно нужно будет потом найти время пообщаться, обменяться новостями.

— А ты мне расскажешь про Альберто.

Лукреция, не сдержавшись, улыбнулась во весь рот. Ну прямо как Лиам, когда получил письмо из Брейзноуза.

— Но для начала… — сказала Тесса сквозь смех.

— Для начала, — мечтательно откликнулась Лукреция.

— Ты говорила про какие-то надписи?

— Да! — подтвердила Лукреция. — Это нам в лабораторию. Она жестом предложила Тессе следовать за собой; сойдя с заросшей старой дороги, они стремительным шагом двинулись по проходу между могилами. Под ноги то и дело попадали какие-то древние каменюки, но Лукреция, похоже, давно выучила, где и через что переступать.

— Вы этим проектом с Крисом вместе занимаетесь? — спросила она. — Потому что он, кажется, знаком с моим боссом, Эдвардом Трелони.

— Никоим образом, — скривившись, ответила Тесса. — И вообще, по возможности не сообщай Эдварду, что я здесь, — если это, конечно, возможно.

Взгляд Лукреции на миг задержался на Тессе, в глазах мелькнуло любопытство — оставалось уповать, что дальнейших расспросов не последует. Лукреция повела плечами.

— Он только на следующей неделе приедет. Можно и не сообщать.

Они пробирались сквозь сосновый лесок.

— Короче, есть у нас вот что: то, что я тебе сейчас покажу, плюс стихотворная эпитафия — не знаю, насколько она тебя интересует.

— Стихотворная эпитафия, — повторила Тесса. Жанр этот она знала не слишком хорошо, хотя всегда любила слова Байрона: «Под этим камнем друг мой верный спит, / Других не знал я, он же здесь лежит». — Они же тогда часто встречались?

— Часто-то часто, но не сказать чтобы повсеместно. Большинство эпитафий состоит из имени и рода занятий умершего, иногда еще добавляется возраст и несколько стандартных поминальных фраз. Ну, в принципе, как и на современных надгробиях. А эта ритмизованная, но текст очень попорчен. Ты, наверное, сможешь оценить ее литературную ценность. Но там Марий как раз не упомянут.

Тесса вскинула глаза и тут же споткнулась о корень.

— Ты хочешь сказать, у тебя есть что-то с его упоминанием? — спросила она.

Лукреция улыбнулась, но не ответила. Они приближались к современной модульной постройке, похожей на ангар; когда они переступили порог — дверей не было — и глаза Тессы привыкли к свету, она поняла,