Читать книгу - "Лорна Дун - Ричард Додридж Блэкмор"

— Не делай этого, — произнесла она, и слезы заблестели в ее глазах, — если леди знатного происхождения подарила тебе свою любовь, то что по сравнению с живым сердцем любая, пусть и дорогая, безделушка?

Я согласился с матерью и счел, что это кольцо — лишь символ нашей бессмертной любви. Я снимал его только во время пахоты, боясь сломать или поцарапать металл. Но все равно мне казалось странным, что такая ценная вещь красуется на мозолистой руке простого крестьянина.

Но прежде чем я успел привыкнуть к своему кольцу и еще до того, как я навестил Лорну, так и не найдя приличного повода, на нас обрушились другие события, весьма странные и не столь приятные.

Глава 36

Джон возвращается к делам

Наступил ноябрь, прошло два церковных праздника, мы жарили яблоки и, как полагается добрым протестантам, жгли костры и пекли картошку, угощали соседей, а когда начали сеять пшеницу, к нам приехал еще один гость.

Это был сам господин Джереми Стиклз, который хорошим отношением ко мне в Лондоне тут же снискал расположение моей матери. Это было ему как нельзя более кстати, поскольку нашу ферму он превратил в свою временную штаб-квартиру. Мы едва успевали выполнять его поручения и всегда должны были быть на подхвате. Уезжал он вечером, а возвращался обычно поутру, и сразу же требовал хорошей еды. Мы знали, что он находится на службе Его Величества и имеет в своем распоряжении солдат, разбросанных по всей стране. Господин Стиклз не выходил из дома без заряженных пистолетов и шпаги, поскольку выполнял какую-то весьма важную и опасную миссию, а все верноподанные Его Величества обязаны были оказывать ему содействие во всем. Ослушавшихся ожидала суровая кара за неповиновение.

Зная женский характер и длинный язык, господин Стиклз не стал распространяться о целях своего визита. Однако, чувствуя, что ему не хватает поддержки в моем лице, Джереми как-то раз отвел меня в сторонку и довольно пространно рассказал о своей миссии, рассчитывая, что на меня вполне можно положиться. Правда, сначала он заставил меня поклясться, что я никому не расскажу об услышанном без его на то согласия, либо по прошествии всей кампании.

Но теперь это дела давно минувших дней, о которых помнят разве только те, кто принимал в них участие. Поэтому я имею право поведать обо всем, не нарушая при этом своей клятвы. Господин Стиклз как раз собирался уезжать, а я возвращался домой и полушутливым тоном спросил его, как проходит выполнение его сверхсекретного поручения. Джереми оглядел пустынный двор, и, не доверяя никому, потащил меня в клеверное поле.

— Джон, — начал он, — ты имеешь право узнать о моем поручении кое-что, поскольку тебе доверяет сам Верховный Судья. Правда, он считает, что ты недостаточно умен и тебе мозгов не хватит, чтобы участвовать в нашем деле.

— Все равно спасибо за доверие, — улыбнулся я, наблюдая, как Стиклз отчаянно стучит себе по голове костяшками пальцев, словно, убеждаясь еще раз, что уж у него-то мозгов куда больше. Потом он заставил меня пообещать держать язык за зубами (и черт меня дернул дать эту проклятую клятву!) и только после этого продолжал с напускной торжественностью:

— Одни люди готовят заговор, другие люди страдают из-за заговора, а третьи раскрывают заговор. Вот эти третьи и принадлежат к высшему разряду. Мне как раз и предстоит заниматься раскрытием заговора, Джон. Для этого должен быть особый талант. Это большая редкость, а награда за него слишком мала. Таких людей подстерегает опасность на каждом шагу, при этом они не имеют права терять самообладание, должны проявлять отвагу и изобретательность, и, разумеется, быть безупречно честными. Вот почему советники Его Величества выбрали для этой цели именно меня и не ошиблись. Хотя ты и пробыл в Лондоне достаточно долгое время, Джон, ты все равно ничего не смыслишь в государственном благополучии и политике.

— Возможно, — согласился я. — Но мне так даже лучше, хотя об этом говорили повсюду, и иногда дело доходило до уличных драк. Если бы только все твердили одно и то же, а то ведь искажали и слова, и события, и все менялось каждый божий день: отношение и к вигам, и к тори, и к протестантам и называли еще кого-то, я уж всех и не упомню. Но если мне приходилось зайти перекусить в кабак, то я никогда не отвечал на вопросы, не высказывал своего мнения, а только помешивал чай, постукивая ложкой.

— Прав, Джон, как всегда прав. Это дело не твое, пусть король сам разбирается. У него так много любовниц, что его должна была полюбить уже вся Англия. А боятся его не стоит, он совсем не похож на своего отца. Да, он ведет себя несколько своеобразно, но не запрещает то же самое делать и другим, и, кроме того, прекрасно разбирается в женщинах и никогда не задает лишних вопросов. А теперь скажи мне, часто ли ты слышал в Лондоне про герцога Монмаутского?

— Не очень, — признался я. — В Девоншире о нем говорят куда больше. Ну разве только то, что он искренний, сердечный человек и очень красив собой. Сейчас тори его изгнали, но многие мечтают, чтобы он вернулся и встал на место герцога Йоркского, который пытается выслужиться в Шотландии.

— Ну, с тех пор многое изменилось, — вздохнул Джереми. — Виги опять набирают силу. Впрочем, тори совершили большую глупость, казнив несчастного лорда Рассела, а теперь господин Сидни (будь он проклят!) еще больше все запутал. Недовольство народа нарастает, и назревают большие неприятности, Джон. У короля в Лондоне значительное количество войск, но он собирается подтянуть солдат из Танжера. Но вот такие периферийные графства, как ваше, он не может контролировать. Мало пользы и от ополчения. Ты меня понимаешь, Джон?

— Честно говоря, не совсем. Не понимаю, какая связь может быть между Танже-ром и Экзмуром, а тем более между герцогом Монмаутским и Джереми Стиклзом.

— Дубина ты и есть, Джон. Джереми Стиклз имеет огромное отношение к герцогу Монмаутскому. Виги были наказаны за кровопролитие, так что теперь они готовы к любому насилию. И силы их пока превосходят тори. В Англии все всегда