Читать книгу - "Лорна Дун - Ричард Додридж Блэкмор"

Ее длинные ресницы вздрагивали, а глаза излучали тепло и свет. На щеках появился легкий румянец, напоминавший рассвет, и я, не в силах сдержать переполнявшее меня восхищение подобной красотой, отвернулся.

— Любимая, милая, — прошептал я, зарывшись лицом в ее пушистые волосы, — сколько же времени мне придется ждать и надеяться, что любовь моя не останется безответной? Могу ли я рассчитывать на то, что ты — такая благородная и великолепная, снизойдешь до меня — грубого, тупого, необразованного крестьянина, который…

— Я не позволю, чтобы ты на себя наговаривал, — прервала меня Лорна. — Ты вовсе не груб и совсем не тупица. Ты знаешь гораздо больше, чем я сама. Ведь ты изучал и греческий, и латынь. Я помню, ты сам рассказывал мне об этом. Ты ходил в самую лучшую школу во всей западной Англии. Никто из нашего рода, кроме дедушки и Советника не может похвастаться таким образованием. И хотя я когда-то смеялась над тобой, то только чтобы потешить тебя. Я никоим образом не хотела тебя расстроить или обидеть.

— Никакие слова не смогут расстроить меня, Лорна, — признался я, прижимаясь к ней. — Если, конечно, ты только не велишь мне уходить, когда полюбишь другого.

— В таком случае тебе не придется расстраиваться, — улыбнулась девушка, — ибо таких слов я не произнесу никогда. А теперь, Джон, успокойся. Здесь надо говорить тихо.

Она называла меня «Джон»! И это слово, произнесенное любимой, как сладкая музыка, наполняло все мое существо. Я был готов слушать бесконечно этот милый переливчатый смех и нежный голос. Мне страстно захотелось провести рукой по изгибам ее тела, почувствовать мягкую кожу и насладиться этим. Однако я, разумеется, не смел пока что и думать так, поэтому, глядя в ее влажные от слез глаза, я нагнулся и сорвал какую-то травинку, ничуть от этого, правда, не успокоившись.

— А теперь, Джон, — заговорила Лорна, видимо, заметив мое смущение, — тебе пора идти домой. Иначе мать встревожится не на шутку. Я бы не хотела ее расстраивать, потому что сильно люблю. Ведь ты так тепло всегда рассказывал о ней!

— Если это так, — произнес я, и надежда с новой силой вспыхнула в сердце, — то полюби меня, и мать моя будет счастлива вдвойне.

Лорна засмеялась, услышав мои слова, при этом недвусмысленно поглядывая на меня, словно желая завлечь еще сильнее. И в этот момент я ясно понял (хотя никогда так и не смог объяснить, почему), что пройдет некоторое время, и Лорна Дун начнет любить меня искренне и нежно. Эти сияющие радостью глаза не могли бы обмануть меня никогда в жизни.

Глава 29

Праздник сбора урожая

Хотя теперь я снова был разлучен с Лорной на целых два месяца («Придется потерпеть немного, — шепнула она мне, — ради нас же самих»), не было более счастливого человека во всем Экзмуре, чем ваш покорный слуга. Я знал, что моя возлюбленная в безопасности, наблюдал за условными знаками, о которых мы договорились, имея в этом деле уже кое-какой опыт.

— Теперь мне нечего бояться, — напоследок произнесла девушка. — Правда, слежка за мной продолжается, но моя Гвенни тоже большая умница. Итак, дедушка не допустит никакого насилия надо мной, Гвенни сама подглядывает за шпионами, а в случае чего ты, Джон, всегда и сам придешь на помощь. И, кстати, не надо сжимать мне руку, ты, очевидно, сам не знаешь своей силы.

В последнем она ошиблась. Я прекрасно осознавал то, чем владею. Мне не составляло труда усмирять самую буйную скотину, превращая быков в послушных телят. Меня побаивались бодливые бараны, даже больше, чем Джона Фрэя с его свирепой собакой. Я бы мог выдернуть с корнем любое деревце, словно это была простая палка, воткнутая в землю, но только любовь к природе не позволяла мне сделать это — особенно теперь, когда чувство нежности ко всему живому переполняло меня.

И вот наступила пора сбора урожая. До самого леса тянулись поля, а колоски на ветру покачивали золотистыми головками. Такого урожая давненько не было в наших местах, с тех самых пор, как не стало отца, и его серп, покрытый ржавчиной, тоскливо висел в сарае. Во всем Экзмуре не нашлось бы человека, который смог бы справиться с этим серпом после отца, безвременно сошедшего в могилу. И вот я решился приблизиться к этому серпу и торжественно снял его с полки, а мать стояла рядом и не знала, улыбаться ей или плакать.

Все прихожане собрались на нашем дворе, потому что именно мы должны были открыть сбор урожая, как договорились и с Николасом Сноу, и с третьим владельцем небольшой фермы Джаспером Кебби. Как и положено по традиции, мы выстроились следующим образом: впереди пастор Бауден, одетый в мантию и сутану с Библией в руке и серпом за поясом. За ним следовала вся наша семья. Я шел, ведя мать одной рукой и держа отцовский серп в другой, а за спиной в сумке у меня лежала фляга с сидром и буханка домашнего хлеба. Позади шли Энни и Лиззи в венках, сплетенных из колосьев. Такой же венок надела бы и мать, если бы была все еще женой фермера, а не вдовой. Но теперь ей не полагалось в этот день носить какие-либо украшения. Правда, разрешалось снять вдовий капюшон. Мать распустила густые каштановые волосы и казалась юной девушкой, несмотря на все заботы и тревоги, которые выпали на ее долю.

Затем шествовали служанки и доярки во главе с самой Бетти Максуорти, которая даже в такой праздничный день постоянно ворчала, сетуя на то, что ее подопечные не слишком дружно вышагивают. Но девушки только посмеивались, да и сама Бетти прекрасно понимала, что не стоит браниться, потому что сзади идут мужчины — работники нашей фермы.

Потом выступали Сноу — в центре сам Николас, неторопливо продвигавшийся вперед с таким видом, будто ему не слишком приятно идти к нашему полю. Однако он гордо вскинул подбородок, ощущая себя главой семейства. Он то и дело вздыхал и кивал прихожанам, не обращая при этом на меня ни малейшего внимания. Рядом шли его дочери, высокомерные и неприступные, и глядя на них, я еще раз оценил искренность и простоту моей милой