Читать книгу - "Тетушка против - Тата Алатова"

Это предложение по меркам Маргарет звучало слишком фривольно, чтобы затруднять ее ответом. Поэтому она лишь пожала плечами — западная стена так западная стена. Надо же чем-то занять праздного графа.

Бартелеми не спешил вниз, он все бормотал что-то неразборчивое, похожее на жужжание роя пчел.

— Вот радость у человека, — усмехнулся Рауль, — обнаружил сложное старинное устройство — и счастлив.

— Даже алхимики прекрасны в своих увлечениях, — заметила Маргарет. — Мы их не любим, потому что завидуем, но правда в том, что они учатся больше, чем кто-либо еще. И, конечно, ваш замок для Бартелеми Леру — это настоящая находка. Мне кажется, его исследовательский энтузиазм достоин уважения.

— Ого, — развеселился он. — Мне не послышалось? Неужели в вашем голосе послышалось одобрение? И оно досталось этому безусому юнцу — как обидно! Как же мне поступить, чтобы получить свою похвалу?

— Откажитесь от Пеппы, — тут же ответила Маргарет без тени раздумий.

— Вы коварная личность, Пруденс, — покачал головой Рауль. — Ведь если я соглашусь с вашим предложением, то буду выглядеть легкомысленным мотыльком. А стоит мне отказаться — я окажусь невоспитанным человеком, который спорит с дамой.

— А вы, ваша светлость, пустомеля, — отрезала она с раздражением. — Никто не откажется от выгодной невесты ради мимолетного одобрения своей сиделки.

— Мы-то с вами знаем, что вы больше, чем сиделка, — нисколько не смутился он.

— Ну разумеется. Я — тетушка.

Рауль моргнул, явно растерявшись. Он с раннего утра вел себя странно, без причин приходя в меланхолию и без них же начиная смеяться. Сейчас им овладел внезапный приступ угрюмости, и его светлость граф Флери завопил во всю глотку на манер городского возницы:

— Эй, Леру! Слезайте с этой чертовой крыши, я не собираюсь тратить на этот чертов склеп целый день!

— Ведь у вас столько дел, — съязвила Маргарет.

— Разумеется, у меня полно дел, — нахохлился Рауль.

Бартелеми неуклюже принялся сползать с крыши, не удержался, плюхнулся в кусты, откуда донеслись развесистые ругательства и стоны.

Наконец они вошли в склеп, активировали кристаллы света и направились в глубину, где долго искали вход в лабораторию. Сырое и мрачное помещение заканчивалось надгробиями Кристофа и Кристин, и Рауль долго дергал скульптуры своих предков за руки и ноги, надеясь открыть скрытый проход.

Повезло Бартелеми — стоило ему потянуть за меч, который держала в руках статуя прославленного Флери, как стена за могилой с утробным скрипом отошла в сторону, открывая вход в просторную комнату с огромной алхимической печью.

Студент тут же позабыл о царапинах и синяках, полученных в результате падения, и бросился вперед, суматошно размахивая кристаллом, желая разглядеть все и сразу.

Может, отдать Пеппу за алхимика? Чем дольше Маргарет приглядывалась к этому юноше, тем большие перспективы ей открывались. Благодаря такому зятю шахта могла бы приносить куда больший доход, и не пришлось бы тратить нервы в бесконечных спорах с гильдией.

— Скажите мне, Бартелеми, где вы живете в Арлане? — спросила она, следуя за ним в лабораторию. — И не нужна ли вам комната в хорошем особняке прямо в центре?

— Пруденс! — шокировано воскликнул Рауль, кажется, мгновенно сообразив, куда она клонит.

— Я живу у ужасной карги, которая дерет с меня втрое дороже, чем стоит ее конура, — пожаловался Бартелеми, жадно разглядывая печь.

— Вы не посмеете при живом женихе приглашать в свой дом постороннего мужчину, — прошипел Рауль ей на ухо.

— У меня пустует чудная мансарда, которую я могла бы уступить за приятную цену, — заявила Маргарет, глядя прямо в глаза Раулю.

При излишне белом свете кристаллов его лицо казалось сложнее, чем обычно. И, возможно, впервые со дня их знакомства там проступала ярость.

— Вы прикладываете столько усилий, милая моя Пруденс, — процедил Рауль с великолепной аристократической надменностью, — указывая, как низко меня ставите, что с моей стороны было бы грубо пренебрегать вашими стараниями.

— Как? — растерялся Бартелеми и оглянулся на них, не понимая, что происходит.

Маргарет не ожидала такого отпора и теперь молчала, выжидая. Рауль не стал тянуть с продолжением своей гневной тирады:

— Я был вежлив, когда вы проникли в мой дом обманом. Вежлив, когда вы ясно мне дали понять, что я недостоин вашей племянницы. Вежлив, когда вы оскорбляли мою семью. Но вы переходите всякие границы, восхваляя первого встречного алхимика лишь потому, что в будущем он способен принести Жозефине стабильный доход. Вы продажны до кончиков ногтей, Пруденс.

— Как и вы, ваша светлость, — указала она на очевидное. Хладнокровие, верный друг, в эту минуту оставило Маргарет, и нервная дрожь отдалась в ее голосе, сделав его выше и прерывистее.

— Верно, — с резким смешком согласился он. — И раз уж мы одного поля ягоды, так почему бы вам не отправиться к дьяволу или не перестать смотреть на меня свысока.

— Я предпочту самостоятельно определять свое поведение, — отрезала она, непостижимым образом начиная получать удовольствие от этой перепалки. Маргарет никогда не нравились мямли, не способные постоять за себя. Ты никогда не знаешь, что с ними делать — стоит сказать хотя бы крупицу правды, как начинаются слезы и прочие глупости. Взять хотя бы Пеппу — та ревела после общения с тетушкой битый год, пока не привыкла.

— Простите, — вмешался Бартелеми, — но кто такая Жозефина? Почему у меня сложилось впечатление, будто мне ее сватают?

— Ах, да занимайтесь вы лабораторией, — с досадой отмахнулась от него Маргарет. Ей не нравилась затхлость здешнего воздуха и темнота, которая таилась за пределами кругов света от кристаллов. Это место, заставленное столами с ретортами и полками со зловещими банками, напоминало пещеру сумасшедшего ученого, который ставит опыты на младенцах.

Воображение, подстегнутое будоражащей ссорой с Раулем, рисовало пугающие картины.

— Смотрите, — послушно сказал Бартелеми и поднял свой кристалл, освещая фреску на стене. Там были изображены, довольно грубо, огромный и грозный кабан, высокая лилия и человеческий череп.

— Гадость какая, — ужаснулся Рауль. — Кабан еще куда ни шло, геральдическое животное, оно у нас на гербе… Но череп-то зачем?

— Кабан — воплощение воинской доблести, лилия — знак чистоты и величия, а также короны… Возможно, ваш предок ставил себя вровень с монархами… А череп… Череп может означать что угодно, но мне приходит на ум один обычай, крайне распространенный триста лет тому назад, — отозвался Бартелеми. — В старину из останков павших защитников замка изготавливался костный порошок «Прах предков», чтобы мертвые воины могли встать на защиту, когда придет беда.

— Невозможно. Этот замок никогда ни от кого не защищался, — скучающе процедил Рауль, — так из