Читать книгу - "Лорна Дун - Ричард Додридж Блэкмор"

то они были настолько заняты своими делами по поводу вступления Карвера в ранг предводителя, что не сочли своим долгом даже навестить умирающего старика. Во всяком случае, пока я находился в долине Дунов, они так и не появились.

В свою очередь, сэр Энзор не просил, чтобы к нему подошел кто-то конкретно, тем более не стал он звать ни священника, ни монаха, а постепенно угасал, и казалось, что это происходит вполне естественно, без боли и мучений. Только самая старшая женщина сказала, что видит по его лицу, что сэр Энзор желает, чтобы по одну его руку встал я, Джон Рид, а по другую — Лорна. Когда через два часа он умер, возле него уже никого не было кроме нас двоих. Он смотрел на нас нежным затуманенным взором, будто хотел что-то сделать, но было уже слишком поздно. Лорне показалось, что он хочет нас благословить, но старик только нахмурился и, едва шевельнув пальцем, согнул его.

— Он хочет, чтобы мы достали что-то из-под матраса, — догадалась Лорна. — Посмотри, что там лежит, он показывает на твою сторону.

Я проследил за направленным пальцем и в подушках нашел что-то твердое, достал незнакомый мне предмет и протянул его старику. Предмет тут же сверкнул фонтаном разноцветных брызг в сумрачной комнате. Сэр Энзор не мог взять эту вещь в руки, и я повесил ему на запястье стеклянное ожерелье.

— Это же то самое ожерелье, про которое я тебе рассказывала! — удивленно воскликнула Лорна. — Дедушка всегда обещал мне вернуть его, когда придет время. И твое кольцо, Джон, я сняла с этого ожерелья. Тогда дедушка забрал его, потому что другие дети пытались сорвать у меня его прямо с шеи. Дедушка, можно мне теперь его забрать? Ты не против?

Лорна опять расплакалась, потому что сэр Энзор настолько ослаб, что не мог говорить, а лишь кивнул, давая понять, что внучка поступает правильно. Потом Лорна протянула ожерелье мне, я спрятал его на груди для большей сохранности, и сэр Энзор, заметив это, снова одобрительно кивнул. Перед похоронами сэра Энзора ударил мороз, словно сковавший железными лапами все вокруг. Отчего это произошло, я не знаю и никогда не интересовался. Только те, кому надоела земля, начинают рассматривать звезды и считают, что таким образом можно вычислить все на свете. Я верю только тому, что вижу собственными глазами, не пытаясь уже потом искать причину свершившегося.

Дуны сломали три заступа, когда копали промерзшую землю на кладбище, а сэр Энзор уже пребывал один в темноте в ожидании Судного Дня. Происходило все это рядом с небольшой часовенкой. Я не стану называть это место, потому что теперь мы стали такими ярыми протестантами, что я могу только навредить, упомянув точное название кладбища, скажу только, что именно там похоронена и тетушка Лорны Сабина.

Я стоял чуть поодаль, наблюдая за ритуалом. Кое-кто сказал мне, что я буду навсегда проклят, если стану присутствовать на похоронах католика. Лорна стояла среди родственников, и я наблюдал, как ее дыхание образует облачко в морозном воздухе.

Было бы благоразумнее вообще не приходить в тот день на кладбище. Во-первых, меня туда никто не звал в соответствии с моим положением и религией, и во-вторых, теперь я должен был быть начеку, поскольку меня уже никто не мог оградить от Дунов, тем более что, по словам Гвенни, Советник и Карвер поклялись мне отомстить. Правда, они не могли заняться мною, пока умирал сэр Энзор, а тем более сразу после его смерти, поскольку это испортило бы их отношения с Лорной, а она пленила красотой почти все мужское население долины, и к тому же могло погубить их репутацию в самом начале блестящей карьеры Карвера.

Похороны великого разбойника действительно производили грандиозное впечатление. Я смотрел, как могучие Дуны преклонили колена, нагнули головы, как простые набожные люди, как шли они вереницей за черным гробом к кладбищу, куда впоследствии должны были перенести и каждого из них. Тщедушный священник прочитал отходную, окропляя гроб святой водой, хотя очистить его было невозможно, а дети в белых нарядах размахивали кадилами над холодной и мрачной могилой. Невольно возникал вопрос: «Неужели этот сильный и гордый человек заслужил такого бесславного конца?»

Ни одной слезы не было пролито в тот день, ни одного вздоха я не услышал. Плакала и страдала только Лорна. Если не считать вспышек гнева, вся жизнь сэра Энзора прошла в холодном спокойствии. Вскоре горе ушло, злоба стерлась, а остались только добрые воспоминания. Деды приводили внуков на его могилу, матери с малышами торопливо спешили мимо, не задерживаясь около нее, а дети вздрагивали, читая на камне его имя. Но и это пройдет, время неумолимо бежит вперед, и вскоре сэр Энзор будет забыт всеми, кроме самого Господа Бога.

Когда ритуал был закончен, я печально зашагал домой, стараясь двигаться быстрее, чтобы стряхнуть с себя тоску и уныние. Снег еще не выпал, но земля уже потрескалась от холода, небо затянулось свинцом и, нахмурившись, готовилось к буре. Туман не поднимался уже несколько дней, исчез и иней, а все вокруг приобрело какой-то одинаковый серо-коричневый оттенок. Дул пронизывающий ветер, и я заметил, что даже святая вода на крышке гроба сэра Энзора успела превратиться в лед.

Одно обстоятельство в тот день смутило меня, а именно — поведение птиц. Они все повернулись на запад, причем поначалу улетали недалеко, и не все летели в прямом смысле этого слова, некоторые просто хлопали крыльями, некоторые бежали, но все в одном направлении. Одни при этом громко кричали, другие двигались молча. Это продолжалось в течение целой недели. Понемногу птицы начали улетать и не возвращались. Исчезли даже ржанки. В конце концов на болотах остались одни зайцы, при этом такие смирные, что казались ручными. Они подпускали к себе вплотную, и их можно было брать на руки и гладить. Куропатки подбегали сами, словно ища спасения от холода, дрозды попрятались в кустах, словно разучились летать.

Энни приютила у нас на кухне с полсотни таких погибающих от мороза птиц, придумав для них специальный закуток. Некоторых она подбирала сама, других приносили дети. Бетти ворчала и грозилась изжарить эту шумную ватагу, но Энни каждый день проверяла своих питомцев, кормила их хлебом, молоком и мелко нарубленным сырым мясом, подсыпая всевозможные семена и зерно, а по углам прятала яблоки, чтобы соблазнить самых привередливых.