Читать книгу - "Лорна Дун - Ричард Додридж Блэкмор"

И только потом, когда эти чувства пройдут (а они обязательно пройдут), молодой человек вспоминает о своей матери. Она будет любить его всегда, всегда оставаться доброй и ласковой, превращать его пороки в добродетели, закрывать глаза на девять десятых его неудач и ошибок, и лелеять до конца даже самого злого и непослушного ребенка. Она снова и снова будет благодарить Бога за тот час, когда появился на свет ее малыш, самый лучший и самый любимый во всем мире.

Именно такой и была наша мать, а может быть, даже лучше, поэтому вспоминая ее, я всегда испытываю чувство благодарности. А тогда, запертые на ферме и отрезанные от внешнего мира, мы еще раз полностью осознали, как дороги мы нашей матери. Правда, временами меня охватывала тревога за Лорну — как она там одна среди своих родственников-головорезов? Ведь во всей долине не осталось ни души, кто мог бы защитить ее в случае опасности.

Итак, я решил воспользоваться знаниями, которыми поделилась со мной Лиззи, и тут же принялся мастерить себе снеговые башмаки. Я неплохо умел стелить соломенные крыши, изготавливал силки, поэтому, немного покумекав, вырезал основу из ясеня и при помощи ивовых прутьев, сплел нечто вроде обуви. Снизу и у подошв я обил свои снегоступы телячьей выделанной кожей и подогнал их по ноге. Поначалу я не мог передвигаться в них, путался, спотыкался и барахтался в снегу к величайшей радости и на потеху девушкам-дояркам, которые специально приходили во двор посмотреть на мои упражнения. Но постепенно я начал осваиваться, понял свои ошибки и даже немного изменил наклон башмаков в соответствии с рассказами Лиззи, попросив ее специально перечитать для меня это место в книге о путешественниках. И вскоре я запросто мог проехать на своих снегоступах через весь двор, удерживая равновесие при помощи моей палки, и при этом ни разу не упасть.

Не буду подробно рассказывать, какую боль в лодыжках я испытывал при этом. Замечу только, что вечером, добираясь до кровати, я взял две швабры в руки и только опираясь на них, как на костыли, доковылял до своей комнаты. Я растер суставы жиром, и боль немного отпустила. Возможно, я прекратил бы свои эксперименты, но на другое утро Лиззи с усмешкой спросила, может быть, мне стоит опираться о могучую спину Бетти и тогда дела пойдут на лад? И тогда я снова надел снегоступы, решив не обращать внимания на боль, а продолжать совершенствоваться. Устраивая себе небольшие перерывы для отдыха, я натренировался за день так, что без труда передвигался по двору в любых направлениях. Мой спуск с горы потряс и Джона Фрэя, и Билла Дэдса, и Джема Слокома. Не ожидая увидеть ничего подобного, они врассыпную бросились от меня прочь и спрятались в сугробах, ожидая, наверное, что я непременно собью с ног хотя бы одного из них. Позже они признались, что подумали, будто я выкрал у матушки Мелдрум ее колдовские сита, при помощи которых она улетала на шабаш каждую субботу.

Утром я посоветовался с матерью насчет путешествия в долину Дунов, потому что не хотел уходить без ее разрешения. И тут она немного расстроила меня, сказав, что прекрасно видит, как я чахну и увядаю без любимой (этого она видеть не могла, потому что все дни меня дома не было!). Но зато мать поняла, что без Лорны мне станет еще хуже, и без лишних слов отпустила. Видимо, я заслуживал этого, потому что со времени первого снегопада я так усредно трудился на ферме, что теперь вправе был ожидать награды. Я так обрадовался, что мать была не против моего путешествия, что тут же поцеловал ее, напялил свои снегоступы и, сунув в рот короткую трубку, помчался в сторону долины.

Глава 43

Путь к спасению

Когда я отправился по долинам и холмам (которые под снежным покровом почти сравнялись), самое большее, на что я рассчитывал — это добраться до гребня, чтобы взглянуть в долину Дунов. Тогда я мог хотя бы убедиться в том, что Лорна находится в безопасности, а заодно и посмотреть сверху на дом предводителя. Все вокруг казалось круглым и обтекаемым — не было видно ни острых скал, ни утесов, ни камней. Даже деревья и уцелевшие ветки казались пушистыми и овальными, словно всего коснулась нежная женская рука и поменяла углы на плавные изгибы.

Кое-где мне приходилось шагать, в основном же я скользил между согнувшимися под тяжестью снега деревьями, напоминавшими измученных дровосеков. Однако настроение мое улучшилось, потому что я легко проходил такие места, где пеший человек давно бы увяз до самой оттепели. Но за все это время снег ни разу не стаял, поэтому вместо ледяной корки я легко передвигался по пушистым мягким сугробам, будто насыпанным только вчера. В низине снег был до метра толщиной, а там, куда его наносил ветер, слой достигал метров пятнадцати и, как мне показалось, в некоторых местах даже до тридцати.

Наконец я добрался до «своей» горы, откуда раньше каждый день пересчитывал грачиные гнезда. Я никогда бы не узнал этот холм, настолько он изменился. Взглянув вниз, я был поражен увиденным. Как я говорил ранее, долина располагалась между скал, и если летом она напоминала каменную вазу с цветами, то теперь, сплошь покрытая снегом, она больше походила на чашу, в которой готовят молочный пудинг. Ни одной темной веточки, ни проталинки, даже ручей протекал под снежным покровом, если, конечно, он действительно протекал, а не был скован льдом.

Меня это поразило еще и потому, что я наивно полагал, будто долина Дунов защищена от любой непогоды, в том числе и от метели. К тому же мне и в голову не могло прийти, что холод может проникнуть туда, где находится Лорна, так как когда я даже просто вспоминал ее, по всему моему телу разливалось приятное тепло. И тут я с ужасом подумал: а что если у нее замерзла вода в кувшине, и ей нечем напиться? Кстати, последние три недели мне самому приходилось растапливать воду, обкладывая кувшин горячими угольками. А вдруг у нее рамы тоже прогнулись и больше не закрываются? А может быть,