Читать книгу - "Из тьмы. Немцы, 1942–2022 - Франк Трентманн"

выжившими из Хальберштадта, живущими теперь в Израиле. Некоторые из немногочисленных оставшихся в Восточной Германии евреев начали читать лекции христианским общинам, но пространство для таких инициатив по-прежнему было ограничено официальной враждебностью ГДР к Израилю. В 1982 году в Хальберштадте наконец установили мемориал жертвам нацизма. Надписи упоминали как евреев, депортированных из города, так и мирных жителей, погибших в результате бомбардировок союзников. Но не осталось ни одной еврейской общины, которая могла бы присутствовать на церемонии116.

В Западной Германии усилия по примирению между немцами и евреями возглавляли две организации: Общество христианско-еврейского сотрудничества (Gesellschaft für Jüdisch-Christliche Zusammenarbeit, GJCZ) и Aktion Sühnezeichen, инициатива по искуплению; у последней также было восточногерманское отделение. Черпая вдохновение в Международном совете христиан и евреев, Общество христианско-еврейского сотрудничества стремилось способствовать большей толерантности посредством диалога и осведомленности. С 1951 года оно организовывало ежегодно Неделю братства с публичными выступлениями и мероприятиями. К 1954 году оно насчитывало 2 тысячи членов (одним из них был Эрих Лют) и имело филиалы по всей Западной Германии. В небольшом городе Касселе местное отделение в 1958 году организовало пятьдесят пять показов “Nacht und Nebel”, на которых присутствовало более 5 тысяч человек. Общество работало со школами и было одним из первых, кто предложил выжившим публично рассказать о своих испытаниях. 29 июня 1960 года бывший узник концлагеря Вернер Шницляйн беседовал с учениками средней школы в Шарлоттенбурге в Западном Берлине. Были приглашены ученики местной еврейской школы, которые спели песни на иврите. В начальной школе в берлинском Нойкёльне услышали рассказы о Kristallnacht и Рижском гетто. В ходе Недели братства в 1961 году ученики в Вильмерсдорфе прочитали пьесу Готхольда Эфраима Лессинга “Nathan der Weisse” (“Натан мудрый”, 1779), посвященную религиозной терпимости, и “Der SS-Staat” (“Государство СС”, 1946), основополагающий рассказ о системе концлагерей, написанный выжившим в Бухенвальде христианским социалистом Ойгеном Когоном. Они также посетили выставку о нацистской эпохе. По соседству, в Шарлоттенбурге, средняя школа продлила программу мероприятий на сорок недель, включив в нее показы “Nacht und Nebel” и двенадцати серий цикла о Третьем рейхе, снятого берлинской телекомпанией RIAS117.

Многими из этих событий руководил дух Просвещения с его универсальными идеалами гуманности и терпимости. Нацистское прошлое стало уроком противостояния и преодоления предрассудков и расовых проблем в настоящем как внутри страны, так и за рубежом. В западноберлинском районе Шпандау оратор рассказал о расовых проблемах в Огайо и закончил пением “негритянской песни”. То, как обращались с цветными детьми в Германии, было названо “пробным камнем человечности”. Общество христианско-еврейского сотрудничества поощряло усыновление детей смешанной расы и распространяло буклеты – такие как “Макси, наш негритянский мальчик”. Возможно, они не соответствуют тому, как сегодня принято говорить о расовых вопросах, но в то время они, по крайней мере, пытались вызвать большее сочувствие, в том числе к детям, родившимся от афроамериканских солдат и столкнувшихся с дискриминацией. Также проводились акции пожертвований для местных пожилых людей и детей в Индии. В начале 1970-х годов Общество начало обращать внимание на предрассудки в отношении детей мигрантов-гастарбайтеров118.

В конечном счете эти инициативы показали, насколько сложно наводить мосты между немцами и евреями. В 1959 году один берлинский учитель привел своих учеников на встречу с их еврейскими сверстниками в зале еврейской общины. Но все пошло не так, как планировалось. “Дискуссия была неудовлетворительной, – отмечал он впоследствии, – а еврейские дети были ожесточены и критиковали недостатки уроков истории”. В другой школе в Западном Берлине ученик сказал учителю, что Wiedergutmachung представляет угрозу для немецкой марки. На следующий урок учитель вернулся с подлинным списком имущества, конфискованного гестапо: “…так проблема была решена”, – заверил он коллег-единомышленников. Сомнительно, что он был прав. В 1959 году Общество христианско-еврейского сотрудничества пригласило на чаепитие студентов – редакторов школьных газет. Начинающие журналисты признались, что почти ничего не знают об Обществе и его работе. Они также заявили, что “ничего не узнали от своих учителей о недавнем прошлом”. Фильм о Нюрнбергском процессе их тронул. Но в то же время они считали, что “еврейский диалог сейчас не так важен. Есть много более важных вещей”119.

Общество христианско-еврейского сотрудничества протестовало против антисемитизма и мягких приговоров преступникам, но его борьба со всеобщим безразличием была поистине неравной. В 1964 году кёльнское отделение подвело итоги своей деятельности за предыдущий год и пришло к отрезвляющему заключению. Оно почти полностью опиралось на небольшое ядро преданных своему делу членов – сорок пять из них в том году отправились в специальную поездку в Израиль. В целом жители Кёльна “почти не интересовались или вообще не интересовались” их работой. Единственными популярными мероприятиями были те, на которых выступали знаменитости. Доминирующим ощущением было “я все равно не могу это изменить”. “Самодовольство, предрассудки и невежество” были широко распространены не только в обществе в целом, но даже среди его членов организации. В течение шести лет они усердно работали над развитием хороших отношений с местной синагогой, но все же только 10 % ее прихожан присоединились к Обществу120. В целом еврейские общины и их соотечественники-немцы держались друг от друга на расстоянии.

Способ объединения немцев и евреев Обществу предоставила театральная сцена. На театральном конкурсе 1957 года приз за лучшую новую пьесу достался спектаклю “Ein Rest Kehrt Um” (“Вернулись немногие”) актера Фридриха Коландера. В пьесе пианист Климш, молодой охранник СС в концентрационном лагере, случайно встречает за его пределами еврейскую девушку Наэми. Они начинают говорить о добре и зле и о вине. “По-детски чистая и набожная” Наэми дает ему силы следовать своей личной совести, а не нацистским приказам. Она ведет Климша в тайное убежище своей семьи. Пока ее отец, раввин, проклинает всех немцев, Климш делится своим хлебом с ее братом. Наэми гибнет от русской пули. Однако ее брат выживает. После войны выживший еврей и бывший эсэсовец снова встречаются в баре у пианино. Климш убеждает его, что его сестра умерла не зря, а завещала им дух примирения. Спектакль показывали не только в театрах, но и в школах и в армейских казармах; пьесу также передавали по радио. Театральный агент обобщил для Общества ответы публики. Было “задумчивое молчание в переполненном партере. В конце тишина… а потом сердечные долгие аплодисменты”. Некоторые во время спектакля шептались: “Ничего подобного мы еще не видели – насколько все это правдиво”. После спектакля к автору подошли члены еврейской общины, чтобы поблагодарить его121.

Такая реакция не была совершенно неожиданной, поскольку после войны еврейские персонажи и их преследования почти полностью отсутствовали в немецкой драме и литературе.