Читать книгу - "Леон Боканегро - Альберто Васкес-Фигероа"

С исторической точки зрения нельзя утверждать, что фенек принадлежали к какому-то определенному этносу, исповедовали конкретную религию или объединялись общей идеологией. Они скорее представляли собой мощный гильдийный союз, основная деятельность которого была сосредоточена на торговле солью. Это само по себе не вызывало бы осуждения, если бы методы, которыми они достигали своего монополия, не были столь жестокими и отвратительными в контексте истории континента, переполненной подобными событиями.

Традиционно считается, что в XIV–XVIII веках центры или штаб-квартиры этой презренной «организации» находились в Агадесе, Кано и Эль-Фашере. Однако достоверных данных об этом нет, так же как и о степени влияния фенек на политические изменения в столь мало задокументированный период истории региона, который европейцы начали исследовать лишь чуть более ста лет назад.

Достоверным же кажется – или, по крайней мере, так утверждают местные легенды, – что необходимость противостоять повсеместной власти фенек и охотников за рабами, наводивших ужас в те времена, стала причиной появления устрашающей секты «людей-леопардов». Эта секта, пусть и с другими целями, дожила до наших дней.

Говорят, что изначально жестокие «люди-леопарды» стремились лишь отомстить своим угнетателям, пользуясь покровом ночи и анонимностью, которую им давала шкура самого хитрого и неуловимого обитателя джунглей. «Человеком-леопардом» мог стать хрупкий старик, у которого отняли сына, озлобленная жена, оставшаяся без мужа, или отважный подросток, чьи братья умирали от жажды в раскаленной соляной пустыне.

Достаточно было накинуть пятнистую шкуру и затаиться у дороги, чтобы вонзить когти в шею жертвы, используя лишь засохшую лапу зверя.

После нападения маскарадный костюм и оружие закапывали глубоко в лесу, чтобы они не появились вновь, пока их владелец не решит, что настало время охотиться на нового врага.

К сожалению, как это часто бывает, со временем врагами становились не только фенек, но и те, кто совершил лишь «преступление» – принадлежал к другой этнической группе или соблазнил не ту женщину.

Из охотников на убийц «люди-леопарды» сами стали жестокими убийцами. Тем не менее, нельзя забывать, что изначально они демонстрировали мужество и несгибаемую решимость.

И, сам того не осознавая, Леон Боканегра начал вести себя как они, хотя и не прятался под пятнистой шкурой.

Его прикрытием оставались озеро и тростники. В кромешной темноте он скользил по воде, не нарушая её гладь, пока не достиг естественного причала островка. Выждав долгое время, он выполз на сушу, бесшумно, словно хамелеон, приближаясь к широким воротам.

Едва он оказался в десяти метрах от первых ступеней, до него донёсся резкий запах – пота и шафрана, который он безошибочно связал с фенек.

Почему бедуинки так любили красить руки шафраном, Леон Боканегра никогда не мог понять. Но этот пронизывающий аромат настолько въедался в их кожу, что со временем распространялся на всё, к чему они прикасались.

Пахло шафраном.

Смердило фенек!

Закрыв глаза, он слегка повернул голову, чтобы уловить направление ночного ветерка, глубоко вдохнул и понял: в углу дверного проёма притаился сторож.

Он сосредоточился, раскрыл глаза на мгновение, затем снова закрыл их, чтобы анализировать образ, отпечатавшийся в его памяти от слабого света звёзд. Это был человек, сидящий с оружием на коленях.

Леон выжидал. Он знал, что его не выдаст запах, так как, проведя долгие часы в воде, его тело не имело времени для потоотделения. На грязи его могла выдать только неосторожность.

С почти мучительной медлительностью он приблизился к ногам противника, потратив на это почти час.

И наконец, словно тень из глубин ада, он вскочил, одним ударом перерезав врагу горло, одновременно зажимая ему рот. Всё произошло так быстро, что даже звёзды не заметили, как человек перешёл из смертной скуки в вечное забвение.

Он замер, прислушиваясь к ночным шорохам, а затем с той же терпеливостью – как важно бывает терпение! – потащил тело к одной из пирог и спрятал его там.

Наконец он взял мушкет, который оставил у тела убитого, освободил верёвки и скрылся, увлекая за собой лодки, чтобы исчезнуть навсегда в запутанном лабиринте тростников.

На рассвете он уже раздел труп и утопил его в грязи, утяжелив так, чтобы камыши, тростники и кувшинки не позволили ему всплыть ни при каких обстоятельствах.

Позже он таким же образом утопил пироги, посвятив всё своё внимание настройке сложного механизма спуска мушкета, не переставая при этом следить за движениями фенеков.

Но ни один фенек не появился и не вернулся за всё утро, поэтому он пришёл к выводу, что никто ещё не заметил произошедшего.

К полудню его одолела усталость.

Он задремал в тени папирусов, лёжа на своей хрупкой лодке, с одним закрытым глазом, а другим полуоткрытым, всегда готовый заметить малейший признак опасности. Однако было очевидно, что в эти жаркие часы летнего зноя даже последнее живое существо погружалось в изнуряющую дремоту.

Через несколько часов первый баклан, который наконец спикировал с ветки и, как стрела, вонзился в неподвижную гладь воды, сыграл роль будильника для всей фауны озера, которая начала пробуждаться с явной неохотой.

Недалеко оттуда, в низине Азиза, на северо-востоке, уже в самом сердце ливийской пустыни, из года в год, на протяжении веков, фиксировались самые высокие температуры на планете. Поэтому неудивительно, что в эти дни середины августа даже птицы Чада, привыкшие к самым ужасным лишениям, казались ленивыми.

Тем не менее, с первыми косыми лучами света Леон Боканегра уже занял свой пост. Вскоре после этого небо заполнилось тысячами разноцветных стрел, и большая дверь распахнулась. Группа девушек, виденных им вчера, выбежала к воде, смеясь и галдя.

За ними следовал сонный фенек, который остановился на мгновение в дверном проёме, громко зевнул и неторопливо начал спускаться по ступеням.

Вдруг он остановился, окинул взглядом окрестности в поисках лодок, и это стало его последним осознанным действием. Из тростников вылетела тяжёлая пуля, поразившая его прямо в грудь и сбившая с ног на ступенях. Там он начал кричать и корчиться, дёргая ногами в воздухе.

Сразу же Леон Боканегра погрузил ствол мушкета в воду, чтобы столб чёрного дыма, вырывавшийся из дула, не выдал его, и инстинктивно пригнулся.

Крики умирающего и звук выстрела наполнили озеро, распугивая птиц. К этому добавились истерические вопли ужаса, беготня и панические жесты девушек.

Однако, убедившись, что их страж издаёт последние предсмертные хрипы, а затем замолкает, неподвижно уставившись в никуда, около шести из них бросились в воду и с отчаянием поплыли прочь, скрываясь в зарослях. Остальные поспешно вернулись внутрь здания.

Почти сразу за ними захлопнулась массивная деревянная дверь, а