Читать книгу - "Дочь Муссолини. Самая опасная женщина в Европе - Кэролайн Мурхед"

с союзниками едва продвигались. Бадольо и король вели их с такой коварной хитростью, что британцы и французы чувствовали смятение и настороженность. Бадольо делал перерыв на послеобеденный сон, тянул время и надеялся на чудо. «Коварнейший из обманщиков» – так назвал его один антифашист. Итальянцам сообщили, что, что бы ни случилось, союзниками их сразу не признают. Тайные переговоры о перемирии тем не менее продолжались, с допущением того, что в Риме высадится американская парашютная дивизия для защиты города от вероятного мстительного немецкого вторжения. 3 сентября в оливковой роще в сицилийской деревушке Кассибиле перемирие между Италией и союзниками было, наконец, тайно подписано.

Рим тем временем полнился немцами – мужчинами, выдававшими себя за туристов, но настолько бледными и с такой военной выправкой, что их все безошибочно принимали за солдат. Король и Бадольо долго дискутировали, когда именно лучше всего объявить о перемирии; итальянцы не желали это делать, пока под Римом не окажется американский парашютный десант. Когда стало ясно, что союзники хотят приурочить высадку десанта к объявлению о перемирии и тем самым оставить итальянскую армию наедине с немцами по обеим берегам Тибра, Бадольо стал увиливать и попросил об отсрочке. Блеф следовал за блефом. Рудольф Ран, профессиональный дипломат, служивший и при Веймарской республике, и при нацистах, приехал, чтобы отговорить короля и Бадольо от любых намерений перекинуться на другую сторону. Вероломство и двурушничество итальянцев потрясли союзников. Но как бы то ни было, и время вторжения союзников, и день объявления перемирия были назначены. Высадку воздушного десанта в Риме генерал Эйзенхауэр отменил.

В половине седьмого вечером 8 сентября, невзирая на протесты Бадольо, заявлявшего, что союзники опережают события, Эйзенхауэр по «Радио Алжир» объявил, что Италия подписала перемирие. Высадившиеся у южного города Салерно пятью днями раньше союзнические части начали продвижение на север, к тому, что Черчилль назвал «мягким подбрюшьем Европы». Через час с небольшим, в 7.43, с подтверждением достигнутого соглашения по «Радио Рим» выступил Бадольо. Короткое – всего 75 слов – заявление заняло у него меньше минуты. Как всегда, слова его были двусмысленны: с одной стороны, итальянцев призывали отражать любое нападение, от кого бы оно ни исходило, а с другой – им было приказано союзникам сопротивления не оказывать. Какое-то время людям казалось, что за этим кроется какая-то хитрость. Затем произошла бомбежка римского пригорода Фраскати. Четыреста итальянцев погибли, но германскую штаб-квартиру и Кессельринга бомбы миновали.

Наступили хаос и бюрократическое крючкотворство. Осознавая намерение немцев оккупировать Италию и всячески противостоять наступлению союзников, на рассвете 9 сентября король вместе со всем двором, Бадольо с министрами и генералами, длинным автомобильным кортежем выехали из Рима. С ними были слуги, важные документы и набитые деньгами и драгоценностями многочисленные чемоданы. У Тиволи насос в автомобиле королевы сломался, и пассажиры перебрались в другие машины. Кортеж доехал до приморского города Ортона, где их поджидал корабль. Но всем места на корабле не хватало, и Бадольо пришлось делать выбор между дерущимися друг с другом генералами.

Из Ортоны по морю добрались до Бриндизи, там, по решению Бадольо и короля, должно было работать правительство, нимало не заботясь о том, что оставленных ими итальянцев они, по сути дела, обрекают на положение заложников у врага. Годы подчинения фашизму лишили короля всех следов героизма. Никаких приказов военным ни он, ни Бадольо не оставили, и после нескольких доблестных попыток сопротивления на окраинах Рима солдаты, единственным вооружением которых зачастую были лишь охотничьи ружья, капитулировали перед немцами, а напуганные римляне пытались успокоить себя тем, что союзники уже недалеко. Новость о том, что на самом деле они находились пока еще много южнее, была малоутешительной, но еще хуже было наблюдать за тем, как в город с севера и юга въезжали заполненные немецкими солдатами грузовики, на углах улиц устанавливали пулеметы. Скоро начали останавливать людей на улицах, отбирать часы и драгоценности, врываться в дома и выносить все ценное. Кто-то написал на стене: «Мы не хотим ни немцев, ни англичан. Дайте нам плакать самим». Отель «Флора» превратили в казарму. Настроение было истерически-отчаянное.

У немцев имелось сорок пять дней для подготовки армии к перемирию, о котором они знали от своей разведки. Этим временем они успели удачно воспользоваться, взяв под свой контроль важнейший горный перевал Бреннер и переведя туда дивизии с севера Италии. Теперь они быстро захватывали телефонные станции, полицейские участки, электростанции, порты и аэропорты. Командование ими взял на себя фельдмаршал Кессельринг, в распоряжении которого было восемь дивизий. Ввели комендантский час; газеты подвергались цензуре; римлянам было запрещено приближаться к отелям, где размещались германские войска; пользоваться велосипедами тоже воспрещалось. По городу расклеили объявления, гласящие, что снайперов, забастовщиков и саботажников будут расстреливать на месте. Новый диктор «Радио Рим» говорил с немецким акцентом. Все расследования незаконных приобретений фашистов были приостановлены. Оленей в зоопарке забили на мясо для немецких оккупантов, равно как и павлинов в парке германского посольства. Италия, провозгласил Кессельринг, теперь военная зона, подчиняющаяся военным законам Германии. Города один за другим переходили в руки немцев. Началось царство террора.

Немногие и невнятные военные приказы Бадольо, призванные запутать немцев, запутали вместо этого итальянцев: солдаты по всей стране болтались в казармах, не понимая, что им делать. Некоторые, наиболее сообразительные, бежали, переодевшись в гражданское, добирались до дома и готовились оказывать сопротивление. Через несколько дней на север стали отправляться поезда, везущие итальянских солдат в немецкие лагеря для военнопленных. Немцам досталось оставленное итальянской армией огромное количество военных трофеев: 4533 самолета, 15500 грузовиков и автомобилей, 32 миллиона галлонов горючего. Гордость итальянского флота – броненосец «Рим» водоизмещением 3500 тонн, отправился в один из захваченных союзниками портов, но был потоплен немецкими «Юнкерсами» – 1352 матроса вместе со своим адмиралом утонули. На острове Кефалиния 8400 итальянских солдат, пытавшихся оказать сопротивление, были убиты, тела их свалены в кучу и подожжены.

Верховное командование Германии 10 сентября выпустило коммюнике: «Итальянской армии больше не существует». Италия превратилась в поле битвы между Германией и союзниками, из этой битвы скоро выросла и гражданская война итальянцев против итальянцев: фашистские сторонники Муссолини воевали против участников Сопротивления. Немцы цинично и безжалостно пользовались хаосом и разграбляли оккупированную ими страну. Из Бриндизи король вещал своему народу: «Я знаю, что могу полагаться на вас так же, как вы можете полагаться на своего короля до последней жертвы». У римлян эти слова вызвали отвращение. Союзники захватили Капри, и ставший губернатором острова британский адмирал сэр Энтони Морли устроил резиденцию в захваченном доме Эдды. В Неаполе провели банкет в