Читать книгу - "Королевы второго плана - Сергей Владимирович Капков"

Семья жила в чистеньком, уютном домике на Выборгской стороне. Помимо Лики у Богдановых было еще двое детей. Но актриса об этом не любила вспоминать, отделывалась скупыми фразами: «Сестра пропала без вести во время Гражданской войны. Был брат, но он от нас отошел». Гликерия Васильевна предпочитала молчать о том, что когда-либо нанесло ей душевную травму.

Лика выучилась. Память – от Бога, уникальная! Могла бы запросто овладеть китайским языком. Она подмечала за всеми характерные жесты, ужимки, могла изобразить любого знакомого. В гимназии одна школьная дама заявила: «Я подозреваю, что именно Богданова дала клички всем учителям». Мама водила Лику по театрам – в Александринку, Мариинку. Девочка охотно занималась в школьном театре.

Озорная и любопытная, Лика Богданова была в курсе абсолютно всех событий в Петербурге. И однажды чуть было не оказалась… в большой политике.

Началось все с Дворцовой площади, где она встретила объявление о Первой мировой войне. В тот день она видела государя императора, который благословлял войска и махал рукой горожанам. Когда стали поступать первые раненые с фронта, Лика тут же пошла в лазарет. Мама шила для них рубашки, а Лика пела и плясала. Она еще не думала о том, что станет актрисой, в одиннадцать-двенадцать лет ей просто хотелось сделать приятное этим несчастным людям. «Луша, приходи еще!» – просили солдаты. «Я Лика!» – гордо поправляла будущая звезда.

– Гликерия Васильевна, а вы в какую партию вступали? За большевиков, за меньшевиков, за кадетов? – подначивал ее спустя годы Юрий Правиков.

– Господи! Да никто об этом не думал! Какие кадеты?! Свобода, равенство, какая-то новая жизнь! А то ведь жили очень плохо. После 1914 года как-то всё оборвалось и на душе плохо стало… Веришь?

Лика Богданова увлеклась деятельностью рабочих ячеек, искренне поверив, что царь России не нужен.

– Как же мы сами для себя не построим жизнь? Нас же большинство! – по-детски восклицала она.

– Гликерия Васильевна, вы говорите это с высоты сегодняшнего дня или как та девочка?

– Ну конечно, как девочка!

Богданова посещала кружки РСДРП, записывалась в бригады санитарок, в группы рабочей молодежи – ей было интересно всё. И в ночь штурма Зимнего она отправилась к дворцу в составе вооруженного отряда Выборгской стороны.

Когда в кино впервые показали взятие Зимнего, штурм знаменитой арки, Гликерия Васильевна страшно расстроилась. Она увидела солдат и матросов, карабкающихся по воротам, и подумала, что в ту ночь попросту опоздала: «Я ничего этого не застала! Я пришла слишком поздно! Там уже всё кончилось, всё было взято!» Ей так и не пришлось узнать правды, что никакого штурма не было, а большевики спокойно вошли через комендантский подъезд. Так или иначе, но, чтобы не расстраивать публику на творческих встречах, актриса рассказывала, что была участницей революции и брала Зимний. И, как показывает время, это была правда.

Стоит напомнить, что Лике в то время было всего тринадцать лет.

Ее потрясло количество раненых. Некоторые залы дворца были отданы под военный госпиталь, где лежали фронтовики. «Чего стоишь, дура, неси воды», – прикрикнул кто-то на Лику. И она осталась там дней на десять: жила и работала в лазарете. «Я обалдела! Я свободно ходила по Зимнему дворцу и никогда больше не чувствовала себя так вольно и спокойно, настоящей хозяйкой земли. Я осмотрела весь Эрмитаж, зашла во все комнаты. Я даже не подозревала, что там спал царь, узнала об этом из хроники и фильмов. Стояла перед картинами, трогала уникальные вещи, которые сейчас трогать нельзя!»

Первые дни после революции в Зимнем не было никого: ни большевиков, ни врачей. Раненые лежали на полу на шинелях. Постепенно стали привозить кровати. Лика и в госпитале пела. В ее репертуаре были сибирские частушки, народные прибаутки и дико пошлые (по тем временам) куплеты: «По улице гуляла прекрасная Катрин» и «Мама, мама, что я буду делать!». Может быть, внешность Лики Богдановой и вызывала улыбку (в зрелом возрасте актрисе так и не предложили трагической роли), в душе она, как никто, чувствовала чужое горе.

Наступил голод. Надо было устраиваться на работу, овладевать профессией. Лика устроилась в Петрокоммуну машинисткой и попала под начальство революционера Александра Вермишева и первого комиссара продовольствия Алексея Бадаева. Оба были страстными театралами и организовали кружок самодеятельности. А так как Лика постоянно напевала себе что-то под нос, печатая на машинке, на нее обратили внимание. Она стала выступать в любительских спектаклях, танцевать, петь. В Петрограде открылись театры, и девушка зачастила в ту же Александринку, в БДТ. «Когда я первый раз увидела Блока – испугалась и упала прямо перед ним!»

А вскоре Бадаев надиктовал ей бумагу о выдающемся таланте, с которой Лика Богданова и отправилась в Школу русской драмы при Александринском театре. Комиссию возглавляли великие мастера Софронов и Мичурина-Самойлова.

– Кто вам писал эту справку?

– Бадаев.

– А что вы будете читать?

– Читать я ничего не буду, я буду петь, – и выдала весь репертуар, с которым выступала перед ранеными. А в заключение прочла монолог Плюшкина из «Мертвых душ». Да так, что руководитель театра Юрьев от смеха упал со стула.

И ее взяли.

* * *

Театральную школу Богданова окончила в 1924 году и поступила в Александринку. Благодаря счастливой случайности почти сразу получила роль служанки в «Мещанине во дворянстве». На этом везение закончилось, ролей больше не было.

Начались бесконечные скитания по всевозможным подмосткам: Малый оперный театр, Свободный театр, сезон в Петрозаводске, концертная организация при ленинградском Губпрофсовете, Ленгосэстрада, Мюзик-холл… Выступала с джазом Утесова, много хохмила. «Лёня каждый раз при встрече говорил мне: “Лика, ты моя юность! Без тебя бы у меня не было ни голоса, ни шарма. Глядя на тебя, у меня создавалось настроение, я так хохотал! Весь смех в моих песнях – это ты. Вот пою “Пароход”, а вижу тебя, и мне смешно. Все мои улыбки – от тебя”. Интересуюсь, и что ж во мне было смешного? “Ну, во-первых, это…” – и указывал на нос. Это было что-то страшное! Я краснела, зеленела! Каждый указывал мне на этот нос!..»

Затем ее пригласил молодой Райкин. Он был еще мальчишкой, а она – уже опытной комической актрисой. «Я поначалу просто копировал ее, – вспоминал Аркадий Исаакович. – Мимика у нее была потрясающая!» Но Гликерия Васильевна эти комплименты не принимала: «Что я, обезьяна, что ли?»

Перед самой войной актриса прошла конкурс в Театр музыкальной комедии. Казалось, теперь