Читать книгу - "Королевы второго плана - Сергей Владимирович Капков"

двоих сыновей – Ростислава и Георгия, и у нее уже два внука. Причем младший родился 22 марта, в один день со своей знаменитой прабабушкой. Квартира Радиславы – целый архив рода Капнистов. Генеалогическое древо, герб, картины, фотографии, документы, памятные вещи… Хозяйка сетует, что разгрести это всё не хватает времени. А еще она собирает материалы для книги о роде Капнистов. С некоторых пор смыслом ее жизни стала память о матери, с которой она провела так мало времени.

– Я с двух до четырнадцати лет воспитывалась в детском доме. Потом его расформировали, и две мамы решили мою судьбу, – вспоминает Радислава. – До ареста Валентина Ивановна родила дочь, в сорок два года, а через пять месяцев ее арестовали по доносу. Девочка умерла. Когда они познакомились с мамой, меня уже поместили в детдом, и Валентина Ивановна сделала всё возможное, чтобы из Красноярска меня перевели в Харьков. И вот что любопытно: в Харькове ведь до сих пор сохранились три доходных дома Капнистов, рядом – Полтава, Лебедин, Обуховка – это всё капнистовские места. Я уверена, что всё это дано свыше! И мама после освобождения выбрала Украину, Киев, хотя родилась в Санкт-Петербурге, в доме, стены которого украшало зеркало, в которое смотрелась Наталья Гончарова, и та самая сабля, пожалованная одному из наших предков Елизаветой Петровной…

– Вашу судьбу решили две мамы. Как именно?

– Им обеим запрещалось воспитывать детей, поэтому поначалу забрать домой меня никто из них не мог. Я прошла несколько детдомов при переезде из Красноярска в Харьков, у меня была нарушена речь, было сильное заикание. И Валентина Ивановна, чтобы избавить от заикания, определила меня в музыкальную школу, куда водила, отпрашиваясь с работы. Я имела сразу двух мам, и меня забирали на выходные, что вызывало обиду моих собратьев-детдомовцев. Естественно, с каждым годом дети относились ко мне все хуже и хуже, пришлось пережить много испытаний. Взрослые непрерывно твердили: не та мать, которая родила, а та, которая воспитала! Валентину Ивановну я видела около себя постоянно, она наладила мою речь, дала музыкальное образование. А от мамы я пряталась. Когда она приезжала, я залезала на деревья, один раз повисла на карнизе, чтобы никто не нашел. Только что была здесь и вдруг пропала! Начиналась дикая ревность с обеих сторон. Мама стала приезжать тайно, Валентина Ивановна переживала, боялась, что меня увезут без предупреждения. Когда в первый раз мама захотела меня забрать, я – в штыки. Как же я брошу Валентину Ивановну? Она мне казалась очень старенькой, и я боялась, что, если уеду, она сразу умрет. И поэтому, когда детдом расформировали, я сама выбрала Валентину Ивановну. Мне сегодня кажется, что они обе за эти минуты потеряли лет десять. Когда я сказала, что останусь с тетей Валей, мама внезапно резко встала и вышла. Почти сразу я услышала глухие рыдания. Поднимаюсь на этаж выше, вижу ее на ступеньках. Говорю: «Мама, прости меня». А она: «Радочка, ты очень правильно поступила». И я оценила это уже потом. От безысходности мама стала писать письма… самой себе: «Я испытала такие страшные лагеря, но более страшные пытки я испытала, когда встретила свою дочь, которая не хотела меня признавать». Но писем этих она не отправляла, их нашли уже после ее смерти.

– Когда же произошло ваше воссоединение?

– Мне было уже лет тринадцать, когда мама приехала в очередной раз, а я опять спряталась. Она долго ходила-искала и в итоге пришла в сторожку. И сторож детдома стал первым человеком, которому она рассказала о том, что пережила. Она ведь не любила вспоминать годы заключения, и даже нам, родным, начала открываться только в девяностые годы. А в тот день рассказала всё. Когда мама уехала, сторож позвал меня: «Рада, ты очень жестокая девочка. Мама твоя столько пережила, а ты поступаешь очень немилосердно. Ты в жизни очень пострадаешь от этого. А когда станешь матерью, почувствуешь, что наказываешь ее незаслуженно…» Сказал очень по-доброму, проникновенно, заставил меня задуматься. Мне стало стыдно, и я решила попросить у мамы прощения. Был уже поздний вечер, я убежала из детдома, неслась через весь город к тете Кате – родной сестре Валентины Ивановны. Но опоздала, мама уже уехала в Киев. Тетя Катя выслушала меня и, несмотря на то, что очень любила Валентину Ивановну, тоже назвала мои поступки жестокими: «Мама твоя действительно много пережила, ее нельзя так расстраивать». Я никогда не плакала, даже когда надо мной издевались. А тут разрыдалась. Это были мои первые детдомовские слезы. А через несколько дней мне попалась на глаза повесть Солженицына «Один день Ивана Денисовича». Я прочла ее и окончательно поняла, что мама ни в чем не виновата. В пятнадцать лет я впервые приехала к ней на день рождения, увидела, как ее все любят, как она раздает гостям своих знаменитых жаворонков. Вот она куда-то исчезла минут на пять, и люди уже не могут найти общего языка. Она вошла в комнату, и с ней сразу – свежий ветер, свет, улыбки. С этого момента я прониклась к маме любовью.

* * *

Мы не видели Марию Капнист на экране молодой и красивой. Зато она подарила кинематографу свою светлую, мудрую, добрую душу, свой таинственный, выразительный облик. Пусть это были небольшие роли, но всё же незабываемые: Мануйлиха в «Олесе», Марфа в короткометражке «Марфа-гром», Харитониха в ленте «Сыновья уходят в бой», Марина в «Солдатках», экономка в «Дикой охоте короля Стаха», персонажи фильмов «Дорогой ценой», «Мы, двое мужчин», «Иванна», «Старые стены», «Циркачонок»…

В «Олесе» Мария Капнист играла героиню, схожую с собой. Ее тоже не понимали люди, она разговаривала с растениями, травами, жила в лесу и казалась странной. Людмила Чурсина, игравшая Олесю, очень полюбила Марию Ростиславовну. «Я не могла назвать ее старушкой, хотя она играла мою бабушку, – вспоминала Людмила Алексеевна. – Мария Ростиславовна была легкой и подвижной, как ветерок. Мы вместе приходили пораньше на площадку, я стояла на голове – увлекалась йогой, она висела вниз головой, зацепившись ногами за бревна, и нам было хорошо».

Режиссер Валерий Рубинчик рассказывал, какое впечатление произвела на него Мария Капнист, примерив костюм своей героини в фильме «Дикая охота короля Стаха». Ей впору пришлось и платье, и головной убор, будто она жила в том времени – начале XIX века, будто ходила в этом постоянно. И как органично она смотрелась в интерьерах старинного замка!

Переломной для Капнист стала роль ведьмы Наины в киносказке Александра Птушко «Руслан и Людмила» (1972). Трудно себе