Читать книгу - "Дочь Муссолини. Самая опасная женщина в Европе - Кэролайн Мурхед"

Чиано наносят вред не только семье, но и репутации режима в целом, и что резкое и зачастую грубое поведение Эдды порождает враждебное к ней отношение. В одном письме говорилось о «вашем зяте, идиоте, от которого тошнит всю страну, рогоносце, всеми своими назначениями и наградами» обязанном непотизму, чья жена – заурядная шлюха. «Нашему терпению, – писал дальше автор письма, – есть предел. Помните об этом. И вы, и он. Но в первую очередь он». «У вас стыд есть? – вопрошал автор другого. – Быть отцом дочери, которая порочит честь итальянских женщин!» В донесениях OVRA много говорилось о якобы злоупотреблениях Эдды алкоголем и наркотиками, об огромных суммах, переведенных в Бразилию, о золоте и драгоценностях, которые она брала с собой в заграничные поездки и прятала в иностранных банках.

От парижского информатора OVRA прошел слух о планах «устранить» Эдду, вынашиваемых экстремистами из леворадикального Народного фронта, считавшими ее не только «очень умной» женщиной, но и реальным архитектором растущего сближения Италии с Германией. Это было, конечно же, преувеличением, хотя о ее дружеских отношениях с ведущими нацистами писали все. Разведав обстановку поглубже, информатор за номером 353 выяснил, что никакого реального основания за подобными слухами нет. Боккини тем не менее признал опасность «в высшей степени серьезной» и приказал усилить охрану семьи. Чиано, узнав об этом, спросил, есть ли и он в списке подлежащих уничтожению, и был сильно озадачен, узнав, что его не сочли для этого достаточно важным. Эдда большого внимания на слухи не обратила, но они были признаком того, насколько серьезно ее воспринимают в мире международной политики.

Муссолини читал письма и донесения о злодеяниях дочери, но почти ничего из прочитанного ей не пересказывал. Другу он сказал: «Болтают многое, может быть, даже слишком многое, о влиянии Эдды на меня. Она живет, повинуясь своим инстинктам. Я люблю ее, очень люблю. Я слушаю ее, как слушаю и других. Но решения я принимаю сам». Они все же оставались близки друг другу, по всякому поводу обмениваясь посланиями и телеграммами. «Восхитительно! Ты не мог быть более “Mussoliniano”, как невозможно было бы ожидать и более восторженной и политически зрелой реакции людей. Обнимаю тебя», – телеграфировала ему Эдда после речи в Генуе весной 1938 года. Муссолини сделал ее ответственной за разбор приходящих на его адрес просьб о помощи – пенсии, отпуска, проблемы со здоровьем. Только в 1937 году Эдда выплатила просителям 12 миллионов лир.

Полностью захваченный своей романтической связью с Клареттой Петаччи Муссолини не чувствовал себя очень-то вправе читать дочери нравоучения. Когда начался их роман, Муссолини был на вершине власти и престижа. Он подарил Италии империю, его боготворили особенно впечатлительные дамы и молодые девушки. Впоследствии кто-то подсчитал, что у него было девять незаконнорожденных детей от восьми разных женщин, с большинством из которых он поддерживал вполне дружеские отношения, хотя романы эти состояли по большей части из дежурного, торопливого, безрадостного секса, безо всякой нежности или разговоров.

К Кларетте, однако, он относился особенно поначалу, с добротой, любовью, почти по-отечески. «Моя душа, моя весна, моя молодость», – говорил он ей. Прослушка телефона Кларетты выявила новые интонации в его голосе, полные нежности и желания, настолько, что один из видавших виды агентов OVRA даже воскликнул: «Эта женщина погубит Муссолини, а заодно и Италию!» В ее дом была проведена прямая телефонная линия, которой остальные члены семьи пользоваться не могли. Лишь в один день в 1938 году было зафиксировано тринадцать звонков от дуче.

Жених Кларетты Рикардо Федеричи, ставший в 1934 году ее мужем, был делегирован в Африку и оттуда в роли военно-воздушного атташе – в Токио. После чего, если верить одному из циркулировавших по Риму слухов, Муссолини официально обратился к матери Кларетты Джузеппине – крупной и властной женщине, которую один из информаторов описал как «помесь боксера и кариатиды», – за разрешением заняться любовью с ее дочерью. Когда разрешение было получено, был установлен специальный распорядок. Кларетта просыпалась поздно, завтракала в постели, завивала волосы, тщательно красилась и ждала звонка Муссолини. Во второй половине дня ее подвозили к боковому входу в палаццо Венеция либо в семейном автомобиле с шофером, либо в мотоциклетной коляске со специальным пылезащитным покрытием. Помощник Муссолини проводил ее в расписанный фресками Зал Зодиака с голубым и золотым потолком, двумя креслами, граммофоном и ванной комнатой, где она ждала, иногда рисуя себе в голове радужные картины. Если Муссолини задерживали срочные дела, ожидание могло растянуться на несколько часов, в течение которых она делала себе чай, тайком выкуривала запрещенную сигарету, поправляла макияж, просматривала старинные фотографии и примеряла оставленные там платья. Как заметил кто-то уже после ее смерти, вся жизнь Кларетты была «долгим ожиданием».

Когда Муссолини появлялся, она делала все, чтобы развлечь его, сделать ему приятное. Она вела дневник, в котором записывала не только время и место каждой их любовной встречи, но и детали их утех. «Как безумец, – гласит одна запись, – как раненый зверь, это просто божественно». Однажды он укусил ее, и она жаловалась, что он серьезно поранил ей ухо. Чаще всего ее записи были восторженными. Он рассказывал ей о своей жизни, семье, о прошлом; она слушала. В разговорах часто всплывало имя Эдды. Муссолини говорил ей, как непокорна и своевольна дочь, как она непригодна ни к какой «достойной работе», и как он терпеть не может прусскую няню, которой доверили воспитание его внуков. Эдда, говорил он, «по-настоящему трудная женщина, странная. Но я ее себе подчинил». Он ясно давал понять, что из двух дочерей Эдду он любил больше и был с нею ближе других своих детей.

Кларетта была мила, хоть и полновата. Волосы по тогдашней моде она стригла коротко и завивала, голубые глаза сверкали, пальцы и руки были усыпаны кольцами и браслетами. Не заметить ее было невозможно: романтичная, чувственная и очень женственная. Роман с Муссолини сопровождался ссорами и сценами ревности. Кларетта крайне подозрительно относилась к появлению у него других женщин, его тоже мучила ее возможная неверность. На какое-то время она увлеклась другим ухажером по имени Лучиано Антонелли, неудачником, перебивавшимся случайными работами по барам и ресторанам. К сожалению, Джузеппина разболтала об этом романе соседке, оказавшейся информатором OVRA. Новость быстро достигла ушей Муссолини, он вызвал Джузеппину и пригрозил ей. «Дело Антонелли», как стала известна эта история, продолжалось несколько недель, со скандалами и нежными сценами примирения между Муссолини и Клареттой, за которыми следовал период страстных излияний с его стороны. Они стали говорить о необходимости найти для нее отдельный дом, вдали от