Читать книгу - "Дочь Муссолини. Самая опасная женщина в Европе - Кэролайн Мурхед"

выходили романтические комедии, сентиментальные и захватывающие, в которых прославлялись роковые женщины, инженю, честные отцы, очаровательные пройдохи, безупречно вышколенные герои-любовники и благородные самоотверженные матери. В качестве замены Клодетт Кольберт и Бетт Дэвис начался отчаянный поиск доморощенных звезд. Одной из них стала голубоглазая, с тонкой талией Ася Норис, дочь русского барона[64], которая играла невест среднего класса и нуждающихся в покровительстве мужчин секретарш, нянь и продавщиц. Второй – скромная, непритязательная и круглолицая Мария Дени, со вздернутым носиком и беломраморным цветом лица. Ей доставались главным образом роли девушек домашних, помогающих матери и играющих на фортепиано. Знойная Луиза Манфрини, взявшая себе артистический псевдоним Ферида, обладала высокими скулами и длинными ресницами. Она специализировалась на образе «единственной реальной женщины в мире куколок» и, несмотря на свою пламенную, зажигательную натуру, часто оказывалась обманутой. Любовник Фериды Освальдо Валенти, сын сицилийского барона, дамский угодник и кокаинист, с элегантной, изысканной внешностью и манерами джентльмена, прославился ролями сильных, хитрых, взбалмошных и жестоких злодеев. В противовес Оскарам была учреждена и специальная итальянская кинопремия – Кубок Муссолини.

Денег на съемки не жалели: в батальных сценах исторического эпоса «Кардинал Мессия» о колонизации итальянцами Эфиопии в XIX веке были задействованы одиннадцать тысяч человек массовки и четыре тысячи лошадей. Это новое кино породило и новый жанр печатной продукции – fotoromanzi, фотороманы, специальные журналы с кадрами из фильмов или просто серии фотографий, в которых слова персонажей, как в комиксах, вылетали изо рта героев в пузырях. Редакторы отчаянно охотились за сюжетами из жизни звездной пары Чиано. Любое изображение Эдды мгновенно попадало в печать и тиражировалось. Тот факт, что на этих снимках она чаще всего хмурилась, а то и просто волком смотрела в объектив, никого не смущал.

Итальянцы обожали свое новое кино, как любили они и пышность нового фашистского театра. Лишь за один год было продано 310 миллионов билетов в кинотеатры. Герарки, со своей стороны, любили новых звезд, любили по-своему: приударяли за ними, делали их своими любовницами, а в их успехе видели отражение своего собственного. Для шпиков Боккини Чинечитта стала золотой жилой, мало зарабатывающие актеры эпизодических ролей охотно пополняли свои кошельки, регулярно поставляя доклады об «агентах разврата», разгульных вечеринках и антифашистских пересудах. В объекты донесений угодил даже Стараче, «большой охотник до балерин». И все же в Италии контроль над культурой, будь то кино, театр или литература, никогда достигал такого зловеще тотального уровня, как в нацистской Германии, где к 1937 году под геббельсовским запретом оказались тысячи фильмов, пьес, книг и произведений изобразительного искусства – вместе с их создателями. В Италии сплетни, карикатуры и забавные истории продолжали циркулировать относительно безнаказанно, служа выхлопным клапаном для режима. Режим изо всех сил старался выглядеть сильным, современным, лишенным пороков, преступности, бедности, разрушенных семей и безработицы, но в то же время сознающим человеческие слабости и относящимся к ним с юмором.

Вскоре после возвращения из Эфиопии Витторио познакомился с девушкой из Милана Орсолой Буволи, и в феврале 1937 года, хотя Витторио не было еще и 21 года, они поженились – в той же, что и Эдда с Чиано, церкви Святого Иосифа. Со свадебных фотографий смотрят Чиано с глупой улыбкой, Ракеле в шубе и с отвисшей грудью и Эдда со сверкающими глазами. Грандиозного торжества на вилле Торлония, однако, не устраивалось: Ракеле заявила, что не намерена вновь проходить через такой кошмар. Меньше было и экстравагантных подарков, хотя Франко прислал золотой портсигар. Бруно вскоре женился и тоже в церкви Святого Иосифа, его женой стала Джина Руберти, дочь инспектора из министерства образования. По сообщениям информаторов OVRA, семья ее придерживалась «возвышенно фашистских настроений». Стараче подарил Бруно новейшее изобретение – пылесос фирмы Hoover. И Витторио, и Бруно были замешаны в потасовках, но их дела быстро замяли. Под колесами автомобиля Бруно во время аварии погибла пожилая женщина, одна из его любовных связей привела к беременности. У Витторио на летнем отдыхе в Риччоне был роман с замужней женщиной. Несмотря на жалобы Муссолини, что пустеющая вилла Торлония опустошает и его жизнь, обе молодые семьи переехали в квартиры в центре Рима. Воскресные обеды, однако, остались обязательным семейным ритуалом, даже для крайне неохотно посещающей их Эдды.

В 1936 году, когда Чиано был назначен на пост министра иностранных дел, Муссолини еще не оставил идею восстановить порушенную войной в Эфиопии дружбу с Британией, как не оставил и надежды превратить Италию в уравновешивающую силу в политическом раскладе Европы. Но Германия легко признала Италию империей, власть и роль нацистов быстро росли. 1 ноября 1936 года на главной, Соборной площади Милана Муссолини впервые заговорил о том, что Рим и Берлин представляют собой «ось», вокруг которой «должны вращаться все желающие мира» европейские государства. Он был взбешен, узнав, что британцы пригласили Хайле Селассие на коронацию Георга VI в мае 1937 года, и что Франция и Британия подписали соглашение о защите торговых судов от итальянских подводных лодок, совершающих, как они утверждали, в Средиземном море «акты пиратства». Другу Витторио Зангранди Чиано говорил, что Франция и Британия были «слабы, как перезревшие гнилые фрукты, и готовы лопнуть, как переполненный бурдюк с жиром».

Гитлер тем временем продолжал обхаживать Муссолини, принимая в Берлине Эдду и Чиано и отправляя в Рим эмиссаров с приглашением Муссолини совершить государственный визит в Германию. Германское посольство в Риме было проинструктировано делать все возможное для ухудшения отношений между Римом и Лондоном и неустанно подчеркивать готовность и желание Германии перенять для себя многие идеи фашистского режима.

Муссолини настаивал, чтобы во время визита ему разрешили не облачаться в формальный вечерний костюм (он чувствовал, что выглядит в нем не лучшим образом), предоставили возможность пообщаться с простыми немцами и продемонстрировать перед толпой свое ораторское мастерство. Визит был назначен на 24 сентября 1937 года.

Обе стороны готовились к нему самым тщательным образом. В специально сшитой для этого случая и отделанной золотом и серебром парадной форме Муссолини и Чиано прибыли в Мюнхен на частном поезде в сопровождении избранной группы самых известных и влиятельных итальянских журналистов. «Мы должны выглядеть большими пруссаками, чем сами пруссаки», – говорил Чиано. Ни одного короля не принимали с такой помпой и с такими почестями. Гитлер, тоже в военной форме, с огромной свитой поджидал их на центральном вокзале, украшенном лентами и гирляндами цветов. И хотя два диктатора уже встречались в Венеции в 1934 году, именно теперь настал момент, когда две страны и две «революции» по-настоящему обратились лицом друг к