Читать книгу - "Дочь Муссолини. Самая опасная женщина в Европе - Кэролайн Мурхед"

любопытных глаз, но легко достижимый для него. Иногда они встречались в Остии, где на гребной лодке ее подвозили к условленному месту, откуда Муссолини подбирал ее на своем катере; они нежились на солнце и потягивали коньяк. На ужин Муссолини всегда возвращался на виллу Торлония. Кларетту отвозили домой, где она ела и садилась писать – письма ему на розовой бумаге и в свой дневник – и ждала позднего, последнего звонка. Ответы на ее письма Муссолини подписывал «Бен». Хотя в разговорах с Клареттой англичан он называл «свинскими», эгоистичными пьянчугами, такими же безмозглыми «кретинами», как и французы.

В какой степени Ракеле, со своей сетью информаторов, была осведомлена о Кларетте, достоверно неизвестно. «Ради того, чтобы он оставался со мной, – сказала она как-то о муже, – я готова закрывать глаза на все». А назойливой соседке, советовавшей ей попристальнее следить за Муссолини, она ответила: «Он привлекательный мужчина и, слава Богу, не извращенец, как многие».

Зимой 1937 года агрессивные намерения Гитлера относительно Австрии становились все более и более очевидными. Муссолини встретился с австрийским канцлером Куртом фон Шушнигом в своей резиденции La Rocca delle Caminate недалеко от Предаппио и заверил его, что при всех исторических проблемах между Италией и Австрией, его поддержка северного соседа остается «неизменной». Шушниг, отчаянно стремясь избежать вторжения, согласился назначить на пост министра внутренних дел австрийского нациста Зейсс-Инкварта и объявил о проведении плебисцита. Геринг во время визита в Рим заверил Муссолини, что Германия не предпримет никаких военных шагов без предварительной консультации с Италией.

12 марта 1938 года Германия ввела свои войска в Австрию и провозгласила ее частью Германского рейха. Муссолини об этом узнал, когда немецкие солдаты уже пересекли границу. Длинное умиротворяющее письмо от Гитлера с заверениями вечной дружбы мало его успокоило. Но от ответных действий он решил воздержаться, а в частной беседе с Чиано выразил опасение, что следующей будет Чехословакия. Опасность того, что сильная Германия, пусть даже и номинальный союзник, захочет расширить свои границы и поглотить принадлежавшую до конца Первой мировой войны Австро-Венгрии пограничную итальянскую область Трентино-Альто-Адидже становилась все более вероятной.

Завоевание Австрии Германией, получившее название аншлюс, стало для Муссолини сильным ударом. В течение уже длительного времени он считал его неизбежным, но все же не рассчитывал, что произойдет оно столь скоро; теперь же он оказался в расставленной Гитлером ловушке. Он надеялся до этого достичь договоренности с Британией и подписать между Британией, Германией, Францией и Италией Пакт четырех, гарантирующий долгосрочный мир в Европе. Занявший теперь пост министра иностранных дел Великобритании Энтони Иден к итальянцам всегда относился с недоверием, Муссолини и Чиано считал людьми иррациональными и ненадежными. Заявляя, что с диктаторами дела он иметь не хочет, он затормозил переговоры о выводе итальянских войск из Испании и не спешил признавать Италию империей. Когда переговоры о возможном соглашении с Италией начались за спиной Идена, он ушел в отставку. Новость об этом на ужине в римском палаццо Колонна была встречена аплодисментами и криками восторга. Позиция сменившего Идена лорда Галифакса была более примирительной. Итальянский посол в Лондоне Гранди всячески старался наладить дружбу между Италией и Британией и изо всех сил – даже выходя за границы данных ему из Рима приказов – стремился представить итальянцев разумными и надежными партнерами. Британский премьер Невилл Чемберлен сдвигался к формуле, согласно которой Италия выведет из Испании свои войска, «как только закончится гражданская война», и вслед за этим последует признание Итальянской империи. 16 апреля 1938 года было подписано англо-итальянское соглашение, регулирующее взаимные интересы в Средиземноморье, Африке и Азии. Франция в ответ тоже выразила желание вести переговоры. «Эти диктаторы, – писал Чемберлен заместителю министра иностранных дел сэру Роберту Ванситтарту, – люди настроения. С ними нужно ловить момент».

Вплоть до конца 1937 года Гитлер не особенно настаивал на заключении военного альянса с Италией, полагая, что его собственных сил будет достаточно, и будучи скептически настроен относительно компетенции итальянцев. Теперь встревоженный, что аншлюс подвигнет Италию ближе к союзу с Британией и Францией, он стал зондировать почву в этом направлении. В общественном мнении Италии аншлюс был принят скорее негативно, и Муссолини было непросто объяснять свою позицию парламенту. Он, однако, не хотел рвать отношения с Берлином и полагался на последние сообщения OVRA, согласно которым Гитлер не проявляет намерений начинать войну: да, он хочет создания Великой Германии, но надеется добиться этого другими средствами. Когда британский посол в Риме лорд Перт пожаловался в разговоре с Чиано на продолжающиеся рейды итальянской авиации в Испании, Муссолини заметил, что необходима перемена в восприятии Италии: она больше не гитарист, а воин.

Долго планировавшийся ответный визит Гитлера в Рим стал самым грандиозным и самым тщательно срежиссированным событием в межвоенной истории Италии. По размаху показушного величия он должен был сравняться с визитом Муссолини в Германию, а то и превзойти его. 2 мая 1938 года тремя специальными поездами германская делегация прибыла в Рим. В числе пятисот ее членов была половина правительства, практически все партийные лидеры, ведущие журналисты и жены многих министров. Переводчик Гитлера Пауль Шмидт назвал этот приезд «вторжением в Италию». Фрау Риббентроп, считавшая себя первой леди рейха, захотела быть представленной королевской семье и попросила Эдду научить ее делать книксен. На пограничной станции Бреннер железнодорожную платформу устлали ковром, и для приветствия немцев выстроилась рота итальянских солдат и группа лидеров Фашистской партии.

К вечеру поезда прибыли в Рим, где на специально перестроенном по этому случаю вокзале Остиенсе их встречали король и Муссолини, каждый со своей свитой. Дома вдоль железной дороги были выкрашены, а самые ветхие снесены. Кавалькада запряженных лошадьми карет во главе с Гитлером и королем торжественно проследовала мимо подсвеченных фонтанов, под Триумфальной аркой Константина и объехала вокруг Колизея, освещенного красным цветом так, чтобы казалось, что он пылает в огне. По обеим сторонам заполненных народом улиц в древнеримских амфорах были зажжены факелы, в их свете мерцали руины Вечного города. Наблюдавшая за процессией с балкона своей квартиры Элизабетта Черутти написала: «В нашу прекрасную столицу вошла смерть».

Началась целая неделя торжеств. Под безоблачным небом, на темно-зеленой глади Неаполитанского залива был устроен военно-морской парад: броненосцы, крейсера, эсминцы и сотня подводных лодок, синхронно погрузившихся и также синхронно всплывших, чтобы орудийным залпом отсалютовать гостям. Когда броненосец с Гитлером на борту проплывал мимо Капри, ему указали на виллу Тиберия. Он смотрел, не произнеся ни слова. Детей, которых показывали фюреру, подбирали специально – все они были светловолосыми и голубоглазыми.

Торжественный прием проходил в Оружейном