Читать книгу - "Чучело акулы за $12 миллионов. Продано! Вся правда о рынке современного искусства - Дональд Томпсон"

ценам, достигнутым картинами Бэкона, эстимейт триптиха, указанный в каталоге, внушал оптимизм как экономистам, так и потенциальным покупателям – а для успешных результатов аукциона это не менее важно, чем собрать на торги качественное искусство. Незадолго до начала торгов случились как несколько добрых предзнаменований, так и пара дурных. Четырьмя днями ранее закрылась швейцарская ярмарка Art Basel, где работ было продано на 300 миллионов долларов, что на 20 % превзошло все ожидания. Буквально накануне торгов была обнародована новость, что наследник нью-йоркской косметической империи Рон Лаудер заплатил 135 миллионов долларов за «Портрет Адели Блох-Бауэр» Густава Климта, который приобрел для своего частного музея Neue Galerie в Нью-Йорке. Уплаченная сумма превзошла предыдущий аукционный рекорд для произведений живописи – 104 миллиона долларов, за которые был продан Пикассо 1905 года, – и установила новую планку цены на искусство. Возникло ощущение, что все лучшие работы конца XIX – начала XX века внезапно выросли в цене. Оставалось под вопросом, повлияет ли это как-то на продажи современного искусства.

Первым из двух тревожных знамений стало падение цен на мировых фондовых рынках за две недели до аукциона, что повлекло большие убытки для американских хедж-фондов. Падение цен на акции приводит к явлению, обратному тому, что экономисты называют «эффектом богатства», – своеобразному «эффекту бедности»: если дела идут плохо, люди куда меньше склонны к покупке новой машины или дорогой картины. Второй дурной знак принесли торги импрессионистов и модернистов того же «Кристи», где обнаружилось, что аукционный дом перегнул палку, устанавливая резервные цены, и восемь лотов так и остались непроданными, недотянув по паре ставок до резервной цены. Все это было чрезвычайно тревожно и не давало поводов ждать ажиотажа на торгах современного искусства.

Тем не менее результаты торгов по первым тридцати шести лотам были вполне обнадеживающими. Тридцать из них достигли нижнего эстимейта или даже превысили его, шестнадцать же превысили и верхний эстимейт. Три лота были проданы по цене чуть ниже нижнего эстимейта, два не достигли резервной цены и были сняты с торгов, один был снят заранее.

Триптих Бэкона шел под № 37. После лота 36 Пюлкканен чуть помедлил, сверяясь со своей «книжечкой», где была записана информация, собранная сотрудниками аукциона. Для каждого лота указано, кто предположительные участники, где они могут сидеть или стоять и через каких сотрудников будут делать ставки по телефону иностранные коллекционеры. Если в этом возникает необходимость, первые несколько фиктивных ставок «от люстры» будут «получены» из той части зала, где нет реальных участников.

Пюлкканен открыл торги фразой: «Я начну с двух миллионов двухсот тысяч», что было значительно ниже опубликованного эстимейта в 3,5–5,5 миллиона фунтов. Ставки быстро поднялись до 2,5 миллиона фунтов, затем до 2,7 миллиона, а затем Пюлкканен сказал: «Я слышу три миллиона справа от меня». Потом все внезапно затихло. Последовало небольшое замешательство, но после ободрительных жестов со стороны аукциониста Ларри Гагосян, представляющий интересы клиента, предложил 3,2 миллиона фунтов. Щелкнул конвертер валют, Пюлкканен произнес: «Ну что ж, в таком случае я продаю», намекая, что это и была резервная цена. После десятисекундной паузы, во время которой не последовало никаких комментариев от аукциониста, участник торгов по телефону – известный итальянский коллекционер предложил 3,5 миллиона фунтов. «Телефонная барышня» в зале «Кристи» подняла руку, показывая, что ставка сделана. Гагосян отрицательно мотнул головой. Пюлкканен выждал три секунды, переспросив напоследок: «Вы уверены?» – и опустил молоток на цене 3,5 миллиона фунтов. Лот был продан участнику торгов под № 892, делавшему ставки по телефону. Учитывая сборы аукционного дома, окончательная цена работы составила 3,8 миллиона фунтов. Всего в торгах приняли участие четыре человека из зала и двое покупателей по телефону; лишь один из четырех, присутствовавших в зале, предложил ставку выше, а в данном случае равную резервной цене. Общее время торгов составило одну минуту двадцать секунд, треть из которых заняли всего две последние ставки, которые едва достигли нижнего эстимейта, – всего два шага отделяли триптих от того, чтобы остаться непроданным, не достигнув резервной цены.

Через три лота после «Трех этюдов для автопортрета» пришло время второй картины Бэкона; кроме этих двух, иных произведений художника в тот раз не предлагали ни «Кристи», ни «Сотби». Работа 1933 года «Послевоенная (Ева)» (см. фото) по сравнению с триптихом обладала уникальностью, поскольку большую часть созданного в этот период художник уничтожил. Предварительно работу оценили в 350–550 тысяч фунтов – одну десятую цены триптиха.

В отличие от «Трех этюдов…», которые до аукциона никогда и нигде не экспонировались, «Послевоенная (Ева)» обсуждалась и воспроизводилась авторами трех книг о Бэконе и выставлялась в галерее Hayward, Центре Жоржа Помпиду и галерее Marlborough в Нью-Йорке. Эта картина, написанная маслом по бумаге, смотрелась бы идеально рядом с Пикассо или картиной какого-нибудь фовиста. В результате она была приобретена коллекционером, который имел в своей коллекции и то и другое.

Можно было рассчитывать, что интерес к «Трем этюдам…» распространится также и на вторую работу Бэкона, немного оживив борьбу за нее. Первой была ставка в 280 тысяч фунтов. За ней последовали три еще более медлительных и лишенных энтузиазма предложения. Только один из трех участников, торговавшихся за «Еву», участвовал также в борьбе за «Три этюда…». «Послевоенная (Ева)» была продана через двадцать пять секунд за 350 тысяч фунтов европейскому коллекционеру, участнику торгов под № 885, также по телефону. Пресса почти не упоминала о результатах продажи этой второй работы Бэкона, что было для «Кристи» большим разочарованием, ведь, как бы то ни было, цена продажи стала аукционным рекордом для работы Бэкона на бумаге.

Главной причиной невысокой цены, за которую ушли в итоге «Три этюда…», оказались не огрехи рекламной кампании и даже не высокий уровень эстимейта, а отсутствие провенанса в виде принадлежности к брендовой коллекции. Ее владелец не пожелал раскрыть своего имени, но в любом случае вряд ли он или его коллекция могли похвастаться громкой известностью. С другой стороны, аукционный дом обладал сведениями, что у Хантера имеется еще одна работа, также купленная у Бэкона, и «Кристи» было на руку, что «Сотби» и дилерам имя их клиента осталось неизвестным.

Пять месяцев спустя на нью-йоркском ноябрьском вечернем аукционе современного искусства «Сотби» было выставлено еще одно произведение Бэкона – практически экспрессионистская «Лежащая фигура со шприцем. Версия № 2» (1968), с предварительным эстимейтом в 9–12 миллионов долларов. На картине изображена героиновая наркоманка, моделью для которой, как утверждается, послужила Генриетта Морес, бывшая жена индийского поэта Дома Мореса. Она часто позировала Бэкону (и не была при этом героиновой наркоманкой), художник писал ее по меньшей мере дюжину раз в разных контекстах. Картина изображает части человеческого тела, расположенные на прозрачном столе, с торчащим из плоти шприцем.