Читать книгу - "Собрание сочинений. Том II. Стихотворения, напечатанные в периодике и найденные в архивах; заметки, статьи - Павел Николаевич Шубин"

По крутым гранитным скулам

Кровь багрянила снега,

Миноносцы длинным гулом

Сотрясали берега.

Догорали «фердинанды»

На костре большой зари,

И вязались в небе в банты —

Истребителей следы,

Тучи, словно транспаранты,

Освещались изнутри:

Там крылатые гиганты

Зажигали фонари;

Беспощадным и белесым

Светом било из-за туч,

Скалы падали отвесом

Под ногами егерей,

Тысячепудовым весом

Обрывались «тигры» с круч,

Пламя шло над Киркенесом,

Даже воздух был горюч.

И ещё валились бомбы

На германских беглецов,

А из горной катакомбы

Шли норвежцы по домам…

Сад, что тихим уголком был, —

Стал от копоти свинцов,

Чёрных стен углы и ромбы

Позабыли про жильцов.

Помню звёздочки шрапнели

В предрассветной синеве,

Девочку – норвежку Нелли

С рыжей куклой за спиной,

Что заснула на шинели,

Под запевку о Москве,

В самой крепкой колыбели —

Между гусениц «КаВэ».

1944

Немец

Ты валяешься в канаве,

Немчик с кукольным лицом,

Ты к земле приштопан на́век

Русским сумрачным свинцом.

Пусть бежит ещё на гравий

Крови чёрная струя, —

Пачка блёклых фотографий —

Повесть прошлая твоя:

Ты в Ростове пьёшь абрау,

В Курске жаришь петуха,

Мать твоя, седая фрау,

Носит русские меха.

Трое братьев с неизбежной

Пулей встретились в бою,

Ты последний, самый нежный,

Свято помнишь мать свою:

Шлёшь посылки, шлёшь подарки —

С дамских ножек башмаки,

Полотно смоленской марки,

Ленинградские чулки.

Ходит старая, скучая,

Половицами скрипя,

Плачет старая ночами,

Бога молит за тебя.

Но судьбу твою означил

Не германский бог, не бес,

А рязанец-автоматчик

По дороге в Киркинес.

Ты, к земле припавши ухом,

Слышишь? В Пруссии твоей

Одинокая старуха

Кличет мёртвых сыновей;

Для неё ты всех милее,

Всех добычливее был…

Ох, как я сейчас жалею,

Что не я тебя убил!

Ноябрь 1944,

Киркинес, Норвегия

Замок в северной Норвегии

Стоять ему без износа,

Гранитному и седому,

Балкончики горбоносо

Ему – нежилому – к дому.

На стенах прямого роста,

В сеченье снегов раскосых,

Они – как пингвиньи гнёзда

На выслоенных утёсах.

Вьюнок из горшков не брызнет

По выщербленным перилам, —

Их профиль безукоризнен

И родствен ловцам бескрылым.

И каменное терпенье

Пингвина – морского гнома —

Камням в ледовитой пене

С рожденья ещё знакомо.

Ложились они в строенье

Нетёсаными венцами,

И стали веков струеньем

И жизней чужих ловцами.

История – их жилица —

Давно уже отлетела

Но всё их засада длится

Безмолвно и оголтело:

Из чёрных камней камина,

Из праха в стенном изгибе,

Сапёр вынимает мины —

Германской работы гибель.

Не но́рманнов ли Валгалла

В гнезде их пустом и голом

Сегодня подстерегала

Следящим секунды толом?

Мы выдрали из фугасов

Часы с боевым заводом:

Кто жизнь нашу мерил часом,

Тот гнев наш измерит годом!

Снег идёт

Это было в снегах и вьюгах,

В нестерпимые холода,

В волчьих далях,

В лесных яругах,

В незапамятные года…

На оси замерзает компас —

Ногтем в стёклышко барабань!

Прорубается конный корпус

Из-под Вишеры на Любань.

Без обозов не пропадая,

Без орудий летят полки,

К гривам спутанным припадая,

Пулемётчики бьют с луки.

Бездорожный разбег метелиц

Водит конников по тылам,

И разваливается немец,

Перерубленный пополам;

И слыхать уже вечерами:

В глухих далях лесной зари

Отзываются им громами

Ленинградские пушкари.

Стонут раненые на вьюках,

Торфяная дымит вода…

Это было в снегах и вьюгах

В незапамятные года.

Кони бешеные летели

Стороною моей льняной,

Лес в серебряной канители

Стыл под розовою луной…

Заживились рубцы на теле,

Только памяти нет иной.

Ей сегодня опять не спится,

И не знает она сама,

Сколько зим ещё будет длиться

Бесконечная та зима.

Начала

И всю ночь валится

Снега сонная кутерьма…

Вот и снова мы – постояльцы

Седоусого декабря,

В горностаевом одеяльце

Спит за сосенками заря.

1944

На Воян-Вааре

Здесь солнце с холодом бок о бок:

Ещё капель звенит с сосны,

А уж в низины с лысых сопок

Буранные сползают сны.

Клубится снег над головою,

Как вытряхнутый из мешка,

И ветер ноет в чёрной хвое,

Как в частых зубьях гребешка.

Ползи, ругаясь, вверх по склону,

Туда, где лес сошёл на нет,

И в звёздном небе бродит сонно

Мерцающий зелёный свет.

Он вдруг сверкнёт калёной сталью,

И скроется за облака,

И развернёт над смутной далью

Седые, дымные шелка;

Сквозь них – валы аквамарина,

Светящиеся изнутри…

Ты узкой лыжни белофинна

За той игрой не просмотри.

Чёрное пламя

(цикл)

1

Утешителям не