Читать книгу - "Собрание сочинений. Том II. Стихотворения, напечатанные в периодике и найденные в архивах; заметки, статьи - Павел Николаевич Шубин"

пепле старились цветы.

Чужих невест заплаканные лица

Бледнели от предчувствия беды.

Тоскливые, холодные рассветы

И скатерти, залитые вином,

И скрипки доигравшие… И где-то —

Твой день, твой свет в краю совсем ином.

И в тех ночах, где жизнь моя скудела,

Он не погас, зажжённый для меня,

Лишь ты, моя, под утро поседела

От тихого и жаркого огня.

Лишь платьице – то, де́вичье, истлело,

Что грезилось в ромашковом краю…

Нет, не манила, не кляла – жалела

Мою плохую юность – не свою.

Я как слепой, на ощупь, наудачу

Вернусь к тебе по горькому пути

И обниму колени, и заплачу —

Прости меня, укрой и защити.

Всё раздарил я. Всё – как сон далече.

И – ночь кругом. Но если ты со мной —

Нельзя поверить праведней и крепче,

Что ты – одна. И нет судьбы иной.

11 января 1944

Вперёд!

Новгород за нами —

Мы гостили в нём.

Вейся, наше знамя,

Над святым Кремлём,

Алою гвоздикой

На ветру цвети!..

Новгород Великий

Тает позади.

А пред нами – маки

На бело́м снегу,

А пред нами танки —

Не уйти врагу;

Это наши танки,

Это наш свинец,

От такой атаки

Пруссаку конец!

Мы его умоем

Кровью и огнём

Отпоём-укроем

Граем-вороньём.

Под землёй отыщем —

Врёт, не удерёт —

Мы с бандита взыщем

За сто лет вперёд.

Пруссия-волчица,

Не зови волчат:

Пленные – не птицы,

Мёртвые – молчат.

А у нас работы —

Некогда вздохнуть;

Хлещут пулемёты

В заревую муть.

Третий год воюем,

Жизни не щадя,

От тоски целуем

Ноздри лошадям —

Третий год не видим

Милых-дорогих,

Но к Берлину выйдем —

Отомстим за них!

Пули свищут мимо,

Мы вперёд спешим,

Кроют тучи дыма

Приозёрный Шимск.

Бьют орудья глухо

В дымке грозовой,

За рекою Лугой

Закипает бой.

24 января 1944,

М. Вишера

Русская женщина

Ты нас на войну провожала,

К груди прижималась щекой,

Ты рядом с теплушкой бежала,

Крестила дрожащей рукой.

Ты нас об одном лишь просила —

Врагу отомстить до конца.

И слов твоих гневная сила

Обуглила наши сердца.

Ты с нами, родная, ты с нами, —

Мы шепчем в кровавом бою, —

Мы держим высо́ко, как знамя,

Святую надежду твою.

В окопе, в атаке ли жаркой,

Где гибель стоит на пути, —

Ты с нами – бойцом, санитаркой,

Заветным письмом на груди.

Глядишь с зацелованных снимков

Сиянием ласковых глаз,

Стоишь под огнём невидимкой —

Защитой за каждым из нас;

Испившая полную чашу

Солдатских потерь и побед,

Ты – женщина русская наша,

Которой и имени нет,

Кого только мысль-великанша

В походе сумеет обнять…

Так славься ж вовеки ты, наша

Жена, героиня и мать!

5 марта 1944,

Мурманские Ворота

«Кошка-Яар…»

Кошка-Яар

Да река Титовка,

Да за неё —

Километров десять,

И увидали:

Артподготовка,

Сзади

Большой Кариквайвишь месит,

И заспешили:

И гул далёкий,

Свистнув,

Пурга закрутила, стёрла.

На третьи сутки

Петсамо-йоки

Переходили,

В воде по горло.

Злыми слезами

На стуже плача,

Шли на тяжёлых ногах,

Качаясь,

В шапки огни самокрутой пряча,

На ровном падая и спотыкаясь.

Часы пролетали

Длинней столетий

И в сон уводили,

Как рыбу в воду.

Но тут батальоны —

Первый и третий —

С немецкой силой

Схлестнулись с ходу.

Затем

И тащили мы

По непогоде.

По бездорожью

Чугунные ноги,

Чтобы

Перехватить на отходе

Германцам

Последние их дороги.

Кто был в этом рейде,

Запомнит надолго

Тот бой за развилку,

Тот подвиг великий:

Дорога

Другая была

Из Петсамо – на Никель.

На нас навалились

Бегущие фрицы

Всей силой,

Которой они обладали,

Но мы им не дали

К Петсамо пробиться,

На Луостари

Пробиться не дали.

Три дня и три ночи

Без продыха бились,

Окончились доски и вышли гранаты,

Но дымною кровью германской умылись

Земли нелюдимой ложбинки и скаты…

<1944>

Утренний свет

Горьким мёдом полыни степные закаты полны,

Золотистые дыни, нескорый кораблик луны,

И в дремотной теплыни, как пряжа ленивой волны,

На прибрежной калине – седых паутин галуны.

Но уже табунятся в пылающих зорях грачи,

Всё стеклянней дробятся в камнях известковых ключи,

Словно старообрядцы в огне предыконной свечи, —

Черноклёны толпятся пред тихой звездою в ночи.

1944

«Тёплая вечерняя Одесса…»

Тёплая вечерняя Одесса —

Бормот голубей из-под навеса.

Были звонки голоса рыбачек

И в кофейне золотист мангал,

На корме фелуки смуглый мальчик

Розовый фонарик зажигал…

И плясал над морем тот фонарик,

Словно пёстрый ярмарочный шарик.

Памяти нехитрое наследство,

Он горит на