Читать книгу - "Собрание сочинений. Том II. Стихотворения, напечатанные в периодике и найденные в архивах; заметки, статьи - Павел Николаевич Шубин"

чайки свадьбы,

С утра стоит галдёж…

Собаку приласкать бы,

Да где её найдёшь!

Всю жизнь встречал – не встретил,

Искал – не отыскал.

Остался только ветер

На чёрных зубьях скал,

Да родственный Икару

Тоскою об ином —

Волны зелёный парус,

Бегущий за окном.

2 ноября 1944,

Кола

11

В серебряный мой переулок

Приходят, когда им не спится,

Царевны с палехских шкатулок,

Ручные драконы и птицы.

Крылец осторожные скрипы

Рождаются в сумраке лунном,

Стареют столетние липы

В цветении росном и юном.

И сон, как нестрогий наставник,

И сам засидевшись с соседкой,

В резные прозрачные ставни

Стучится мохнатою веткой.

В моей деревянной светёлке

От травного запаха горько,

Трубой лебединою с Волги

Плывёт и плывёт темнозорька.

И мне с тишиною земною

Молчать хорошо и тревожно, —

Ты слушаешь вместе со мною

Всё, нами забытое ложно.

Давай же придумаем вместе

Названия звёздам и тварям,

Земле – златокудрой невесте —

Своё удивленье подарим;

Простим суесловие мудрым,

И мудрости их не поверим:

Таким, как грядущее, утром

Мы всю свою будущность мерим.

5 января 1945,

Ярославль

<12. «Я думал, что, в атаках выжив…»>

13. Родина

Ходит седеющий мальчик,

Синими смотрит глазами:

В розовом инее замер

Город, похожий на ларчик.

Дом над рекой перекрёстка —

Детская сказка простая,

Тихо струясь, вырастает

Дым над трубой, как берёзка.

Мальчика тянет под сводом

Старая гулкая площадь,

Мальчику добрая лошадь

Кланяется мимоходом;

И воробьишка лукавый —

Катится серым комочком,

И от домов в одиночку

Старится храм пятиглавый.

Мальчику в городе этом,

Помнится, снились когда-то

Джунгли, моря и солдаты:

Мир был широк и неведом.

Думалось – долгие годы,

А обернулись часами,

А пронеслись парусами

В шквальной игре непогоды.

Тигров не встретил он в джунглях,

Понял: моря мелковаты,

Жёсткие руки солдата

Грел на пылающих углях.

Снился ему издалёка

Город, похожий на ларчик,

Город мечтаний ребячьих,

Сказка любви синеокой.

8 января 1945,

Ярославль

Солдат

Зелёной ракетой

Мы начали ту

Атаку

На дьявольскую высоту.

Над сумрачной Лицей

Огонь закипел,

И ты распрямиться

Не смог, не успел.

Но взглядом неробким

Следил, неживой,

Как бился на сопке

Отряд штурмовой,

Как трижды катились

С вершины кривой,

Как трижды сходились

Опять в штыковой:

Удар

        и прыжок —

На вершок,

        на аршины,

И рваный флажок

Заалел над вершиной.

В гранитной могиле,

Сухой и крутой,

Тебя мы зарыли

Под той высотой.

На той высоте

До небес взнесена

Во всей красоте

Вековая сосна.

Ей жить – охранять

Твой неначатый бой,

Иголки ронять,

Горевать над тобой.

А мне не избыть,

Не забыть до конца

Твою

        не убитую

Ярость бойца.

В окопе холодном,

Безмолвный уже,

Ты всё на исходном

Лежишь рубеже.

И, сжатый в пружину,

Мгновенья,

Года

Готов – на вершину,

В атаку, туда,

Где в пламя рассвета,

Легка и грустна,

Зелёной ракетой

Взлетает сосна.

1945

«Где вода весенняя буровит…»

Где вода весенняя буровит

По оврагам глинистым, крутым,

Не забудет о своей любови

Мать,

С глазами

Грустными, как дым.

И хоть скажут письма ей:

«Наверно —

Умер сын,

Не жди,

Не стоит ждать», —

Всей своей тоскою непомерной

Не поверит извещенью мать.

Принеси ей, ворон,

Череп дикий,

Вымытых глазниц

Раскосый взгляд,

От бровей —

В любце и повилике

По-казачьи

Сдвинутых назад, —

Может, это буду и не я —

Кровь непримиримая моя.

Будет день,

И сын светловолосый,

Сероглазый,

Тонкий, как клинок,

Так же сложит

Череп свой раскосый

Пред любовью первою

У ног;

Нам не суждено любить иначе.

Сердце – в сердце,

Жизнь идёт в придачу!

1945

«Ты думаешь, что я – простак…»

Ты думаешь, что я – простак,

И жизнь поэта – трын-трава…

Наверное, всё это так,

И ты по-своему права.

Есть ярость женская в тебе,

А я уже устал, – прости,

Мне нечем хвастаться в судьбе

И защищаться на пути.

Хотелось просто видеть дом,

Тебя и сына, и сказать:

– Всё, что добуду я трудом,

Бери и правь семьёю, мать!

Вот ты и сын,

Расти его,

А мне не надо ничего.

«Извини…»

Извини,

Я жесток немного,

Перед смертью —

Прости меня.

Как ракета,

Моя дорога

Прошипела среди огня.

Ох и хитрым я был,