Читать книгу - "Закат и упадок средневековой Сицилии: политика, религия и экономика в царствование Федериго III, 1296–1337 гг. - Клиффорд Бэкман"

Авиньона (Raonament d'Aviny). Арнольд поспешил ознакомить с Толкованием... Климента V, все еще надеясь заручиться папской поддержкой. Но Арнольд так хотел заручиться такой поддержкой до своей смерти (ему тогда было около семидесяти лет), что, очевидно, пытался придать большую убедительность своим пророчествам, утверждая, что Толкование... и Рассуждение... были одобрены Хайме и Федериго. Климент V, который к тому времени считал Арнольда всего лишь старым чудаком, не представляющим реальной опасности для христианского единства, оставил все это без внимания, но когда Хайме узнал, что Арнольд ссылался на его одобрение, и не смог получить приемлемого объяснения этой уловки, он гневно разорвал отношения с Арнольдом и призвал Федериго сделать то же самое[425].

Каковы бы ни были причины этого, признание Арнольда Федериго богоизбранным реформатором развращенного христианства привело к новому пику евангелического влияния, а апокалиптические ожидания приобрели небывалую остроту после возвращения Арнольда на остров в конце 1309 года. Там он написал для короля еще один трактат, более смелый и настоятельный, чем предыдущие его работы ―  Духовная информация (Informacio espiritual). В ней Арнольд призывает Федериго к более строгому и последовательному стремлению к личным реформам и более усердному соблюдению двух своих главных обязанностей евангелического короля — способствовать "общественной пользе" и обеспечивать справедливость в равной степени для всех своих подданных, будь то богатые или бедные, местные или иностранцы. Арнольд остро интересовали вопросы экономического положения классов общества, поскольку вера в святость бедности, по крайней мере в этот период, предшествующий приходу Антихриста, лежала в основе его религиозных убеждений. Так, он предписывал Федериго поддерживать бедных в борьбе с богатыми, держать при себе дюжину нищих, которых он должен добросовестно накормить, прежде чем приступить к собственной трапезе, а также посещать больных в больницах для бедных не менее трех раз в год (на Рождество, Пасху и Пятидесятницу), омывать им ноги и помогать принимать лекарства. Федериго также должен был вовлечь в евангелический процесс и свою жену, побуждая ее к активной благотворительной деятельности, что она и делала с большой энергией и преданностью до конца своей жизни, о чем отчасти свидетельствует финансирование ей строительства церкви, о котором говорилось выше. В Духовной информации Элеоноре также вменялись в обязанности две довольно любопытные вещи. Во-первых, в то же время, когда Федериго должен был заботиться о больных, Элеонора и две ее фрейлины облаченные в платья из тонкого льна (олицетворявшие таким образом Веру и ее подругу Надежду) должны были посещать главные церкви, а также бедных и больных в больницах того города, в котором они оказались, "чтобы таким образом у кого-то из людей могло быть видение (подобное тому), как Богородица входит в место страдания, чтобы утешить тех, кто там находится". Во-вторых, на королеве лежала ответственность за цензуру книг, хранящихся в королевской семье, и за очищение библиотеки от всех "романов и книг мирской суеты", она также должна была читать Писание на местном языке всем королевским детям каждое воскресенье и каждый праздничный день. Все имеющиеся у нас свидетельства говорят о том, что король и королева строго следовали указаниям Арнольда. Как уже отмечалось, королевская чета построила и содержали множество церквей, школ и больниц, а Элеонора в какой-то момент даже продала свои личные драгоценности, чтобы выручить средства на благотворительность. Федериго, в свою очередь, в своем последнем известном акте перед смертью, приказал распределить доходы от графства Модика, которое он конфисковал у Джованни Кьяромонте, среди всех сицилийских бедняков. К 1329 году король и королева раздали церквям и госпиталям столько своих личных богатств, что на новые гранты баронам и прелатам почти ничего не осталось и вместо этого они предоставили им свои королевские юрисдикции над землями, находившимися в их владении. Послание Арнольда, явно, достигло цели.

Кроме того, что особенно важно, трактат призывал сицилийцев провести ряд немедленных реформ: предписать публичное чтение Писания на местном языке, завершить восстановление церквей, изгнать с острова всех "прорицателей, колдунов и распространителей суеверий", отменить практику рабства, прямо назначать достойных прелатов для всего королевства и, если это невозможно, проверить всех уже существующих на профессиональную пригодность для занятия церковных должностей, призвать всех сицилийских евреев обратиться в христианство в течение одного года или подвергнуться бескомпромиссному остракизму, и, наконец, построить специальные больницы и приюты для бедных во всех крупных городах[426]. В ответ на это королевский двор издал новый свод законов, Ordinationes generates, который включил в себя требования Арнольда настолько подробно, что он долгое время считался сочинением самого Арнольда. "Чтобы не показалось, что Мы напрасно присвоили себе имя Христа, — говорилось в этих законах, — для Нашего спасения подобает передавать евангельские истины, переданные Нам Им, для прославления Его имени и возвышения католической веры, и быть бдительными, с очищенными умами, чтобы эффективно пресекать ошибки неверных"[427]. Это совершенно иной подход, чем в Constitutiones regales или Capitula alia, которые были предсказуемыми результатами деятельности обремененного долгами и все еще сомневающегося неофита. Здесь мы видим энергичный, активный образ Сицилии, королевства, которому предстояло выполнить свою миссию — миссию не по обеспечению признания индивидуальных привилегий и устранению законных обид, а по достижению спасения, очищению умов, распространению нового видения христианства. Законы обязывали крестить всех детей рабов и настоятельно требовали от рабовладельцев, чтобы взрослые рабы обучались евангельскому христианству, а избиение или клеймение рабов было строжайше запрещено[428]. Более того, местные обычаи (как например, в Мессине) запрещавшие христианам свидетельствовать против евреев, были отменены, а все подданные-христиане были предостережены от "чрезмерной фамильярности и речей" с ними[429]. Законы запрещали дурную практику "колдовства, магических заклинаний, предсказаний, гаданий и прорицаний"[430], а также азартные игры в кости и карты[431]. Средства от судебных штрафов наложенных за незаконное рабовладение предназначались для раздачи бедным, а расточительные (и греховные) траты на предметы роскоши влекли за собой крупные штрафы до 20.00.00[432]. Поскольку обстоятельства не позволяли этому богоизбранному монарху возглавить крестовый поход в Святую землю, его святая миссия могла быть выполнена через духовную реформу собственной страны путем постепенного искоренения ислама и иудаизма, возрождающихся верований в языческую или народную магию и возрождения евангельского духа в христианском сообществе. Этот харизматический энтузиазм коснулся не только короля и королевы. Брат Федериго Санчо, согласно одному источнику, завещал все свое состояние церкви Санта-Кроче в Чефалу, а большая часть денег и усилий, вложенных в восстановление церквей и монастырей, исходила от высших магнатов и баронов, людей, которые также обычно были теми самыми чиновниками, которым было поручено следить за исполнением новых законов, как, например, Руджеро Гала, магистр юстиции в Патерно, первой обязанностью которого на посту было "изловить всех хулителей Бога, Пресвятой Девы и Его святых"[433].

Воодушевленный этими начинаниями, Арнольд покинул Сицилию, но перед отъездом взял с короля торжественную клятву никогда не отказываться от своего предложения о защите всех ревнителей