Читать книгу - "Излом необъявленной войны. Первая чеченская - Геннадий Тимофеевич Алехин"

Трошев не подвёл. В апреле начались основные боевые действия в горах Главного Кавказского хребта. Боевики, несмотря на понесённые потери на равнине, основательно готовились к горной войне. Пополнили запасы вооружения и продовольствия (они доставлялись преимущественно из Грузии), в поредевшие отряды влились наёмники и добровольцы, основательно укрепили опорные пункты, тщательно их замаскировав и выставив целую полосу минно-взрывных заграждений.

Войска группировки Министерства обороны также были готовы к действиям в горах. Командующий генерал Трошев лучше многих понимал, что в такой ситуации важен морально-психологический аспект. Чего греха таить – кровопролитные бои в Грозном с немалыми потерями в какой-то момент деморализовали армию. Хотя и не сломили её. И здесь сыграл проверенный и действенный способ – личный пример. Генерал Трошев в те дни постоянно находился на ногах, на броне, в вертолёте и даже в кабине самолёта-штурмовика. Вдоль и поперёк прощупал передний край обороны противника, нередко под самым носом у дудаевцев.

– Я просто обязан был показать личную храбрость. И не потому, что такой смелый и ничего не боюсь, – рассказывал мне Трошев. – Нет. Страх всегда присутствует на войне. Просто стремился к тому, чтобы мои подчинённые, особенно офицеры среднего и младших звеньев, преодолели нерешительность. Ведь многие из них не прошли через штурм Грозного, зато были наслышаны об ужасах тех дней.

Мотострелки и танкисты, десантники и артиллеристы, лётчики и вертолётчики действовали по всем правилам военной науки. Маневрировали, заходили в тыл противника, чётко взаимодействовали друг с другом, обеспечивали скрытность и внезапность, высаживали десант прямо в горах. Благодаря помощи разведчиков безошибочно определяли координаты так называемых кочующих танков и миномётов на автомобилях (эдакое ноу-хау боевиков).

Подробно о горной войне рассказано в других главах… В начале лета 1995 года нашим войскам удалось сломить сопротивление боевиков и захватить важные стратегические районы Чечни.

Пожалуй, это был самый значимый успех федеральных войск в первой чеченской войне, причём с минимальными потерями. Даже полевые командиры бандформирований признавали умение генералов Трошева, Булгакова, Шаманова грамотно и чётко проводить операции в горах.

Уже позднее, особенно во вторую чеченскую кампанию за Трошевым прочно закрепился статус не только окопного генерала, но и своеобразного военного дипломата. Он умел разговаривать с людьми, в частности с местными жителями: старейшинами, простыми сельскими тружениками, молодыми ребятами, чьи мозги затуманила удуговская пропаганда. И ему верили, потому что знали, что генерал сдержит обещанное слово.

Особенно такие моменты возникали во время переговоров при подходе к населённым пунктам во время боевых действий. Жители чеченских сёл и городов знали, что генерал – их земляк, поэтому зачастую находили общий язык.

В результате таких контактов многие населённые пункты освобождались без единого выстрела. Местные жители сами выдавливали бандитов и непримиримых из селений. Да и сами боевики стали переходить на сторону федеральных сил.

Не случайно десять лет назад жители Грозного одобрили решение руководителя Чеченской республики Рамзана Кадырова назвать одну из улиц города в честь своего земляка – Геннадия Николаевича Трошева.

Хочу сказать, что улица в Грозном – не единственная, что носит имя прославленного генерала. В Нальчике, например, в его часть назвали и среднюю школу, в которой Геннадий Николаевич учился с 1958 по 1965 год, и переименовали улицу Школьную, расположенную рядом с учебным заведением. Есть улица генерала Трошева в Краснодаре.

Ньюсмейкер чеченской войны

Мне посчастливилось прослужить, а затем и поработать рядом с Геннадием Николаевичем почти десять лет. Пять из них – в боевой обстановке. Коллеги прозвали меня бессменным пресс-секретарём генерала. Хотя такой должности в штатном расписании в то время не существовало.

В начале 2001 года я стал начальником пресс-службы военного округа и выполнял свои прямые обязанности. А до этого руководил двумя военными газетами – армейской и окружной. Мои непосредственные начальники из числа воспитательных структур особо не донимали. Правда, строго следили за тем, чтобы наша типография регулярно печатала всевозможные методички. Не более того.

А генерал Трошев живо интересовался газетой. Старался регулярно читать её. «Какую заметочку напечатали?» – часто полушутя-полусерьёзно спрашивал он меня и моих подчинённых. Слово «заметочка» у него ассоциировалась с любым материалом, опубликованным в газете, будь то репортаж или зарисовка. Потом я понял почему. Как-то Трошев показал мне альбом с фотографиями. Ещё времён своей офицерской молодости. В нём аккуратно были подклеены вырезки из различных дивизионных и окружных военных газет тех мест, где Геннадий Николаевич проходил службу. Он педантично, я бы даже сказал, с гордостью вспоминал события минувших лет, а также безошибочно называл имена военных журналистов, авторов материалов.

Неудивительно поэтому, что генерал Трошев одним из первых понял и осознал силу печатного слова, уловил суть такого понятия, как информационная война в условиях локальных конфликтов.

Первыми ощутили на себе её давление военные, участвовавшие в наведении конституционного порядка. Расхожая фраза «стрелять в спину своим» стала тогда реальностью, если говорить о том, на каком информационном фоне приходилось вести боевые действия. Обиднее всего было активное участие в информационной войне отечественных средств массовой информации. Мировому сообществу было глубоко наплевать на внутрироссийские разборки тех лет.

Сколько негатива в адрес армии выливалось тогда, одному Богу известно. Хотя надо признать, что и сами военные способствовали этому. Вернее, не столько военные, сколько те, кто в высших эшелонах Минобороны отвечал за информационное сопровождение боевых действий. Кроме запретов, а по сути цензуры, ничего не придумали.

Журналистам было трудно, иногда невозможно получить необходимую информацию. Исключение делалось только для подведомственных военных изданий. Включался своеобразный фильтр на благонадёжность, как система «свой-чужой» на боевых самолётах. Необходимо было заполучить кредит доверия. Этот путь прошли многие журналисты, фото– и кинооператоры. К примеру, Александр Сладков, Роман Перевезенцев, Алексей Самолётов, бок о бок с федеральными войсками они старались объективно освещать события. И умело это делали.

Генерал Трошев с уважением относился к таким «окопным» журналистам. Редко, когда отказывал в интервью или в комментарии. Выкраивал минутку, чтобы дать синхрон в острый новостной сюжет. И мог безошибочно отличить «глянцевого» репортёра, ни разу не побывавшего в солдатских окопах, от настоящего, боевого.

Так получилось, что именно с подачи Трошева я втянулся в информационный водоворот. Об этом подробно рассказано в главе «Провокация в Ингушетии». Просто добавлю, что с того момента Геннадий Николаевич всячески поощрял, чтобы редактор армейской газеты делал новостные репортажи на федеральных телеканалах.

В этом вопросе очень помогла, а точнее, подключила меня к этой работе Ирина Алексеевна Таболова. Журналист с богатейшим опытом и настоящий профессионал своего дела.

Ещё в советское время она готовила