Читать книгу - "Излом необъявленной войны. Первая чеченская - Геннадий Тимофеевич Алехин"

и силовых структур, протестами комитетов солдатских матерей и некоторых общественных организаций и правозащитников, крайне негативно сказывались на морально-психологическом состоянии воюющей армии.

Я напомню, что многие отечественные издания (например, «Московский комсомолец», «Сегодня») приоритетной темой выбрали ужасы боевых действий, потерь и жертв, нарушений прав человека со стороны армии. Замешенные на эмоциональной подаче общественных акций протеста, шаткого положения экономики, армии и угрозы терактов, эти вопросы будоражили читателей, отвлекали от сути происходящего, навязывали мнение автора. Создавалось ощущение, что эти издания соревнуются в хлёсткости эпитетов, смаковании смертей и мучений, жестокости и разрушений. Стремительно росло число статеек, где армия представала перед читателями только в формате безудержной критики и оценочных суждений без фактов. Авторы возвели в антикумиры людей военных, генералов и офицеров, старались половчее изобразить общую нежизнеспособность федерального правительства и армии, провоцируя в обществе протестные настроения.

Надо признать, что благодаря этим акулам пера цели достигались. Во-первых, человек в погонах перестал восприниматься как защитник своего Отечества. Во-вторых, увеличилось число уклонистов и дезертиров. Даже в офицерской среде. Вереницы солдатских матерей, осаждавших контрольно-пропускные пункты воинских частей с призывами не посылать своих сыновей в Чечню, стали привычным явлением. Первая чеченская война расколола наше общество пополам. Не без участия представителей четвёртой власти.

Справедливости ради стоит отметить, что, например, «Российская газета», регулярно поступавшая в войска группировки, не забывала о своём «официальном» статусе и выражала позицию федеральной власти. Однако в определённой степени дистанцировалась от армии и силовых ведомств. Например, всеми средствами обходила сложнейшую тему поддержки сепаратистов со стороны части мирного населения, участия в боевых действиях иностранных наёмников. Хорошо, что хоть широко освещалась тема предоставления жителям республики гуманитарной помощи. За кадром, правда, осталось то, что «гуманитарка» не всегда доходила по назначению, а часто оставалась у боевиков.

Газеты и журналы Министерства обороны оказались чуть ли не единственными, кто выступал в защиту армии. И не потому, что защищали честь мундира. Просто лучше других изданий понимали и сознавали высокую степень ответственности, которая в одночасье свалилась на плечи военных в то противоречивое время. Эти газетные публикации, как говорится, пахли порохом, вызывая иные зрительские эмоции: сочувствие общества к действиям армии. Рассказывали профессионально, с военной точки зрения о геройских подвигах солдат и офицеров, которые ценой своей жизни исправляли провальные решения некомпетентных политиков.

Назначая меня на должность редактора газеты «Защитник России», никто не инструктировал и не добивался от меня понимания важности сложившейся ситуации. В общем, не было такого, как у В. Высоцкого: «…и инструктора послушал, – что там можно, что нельзя». Правда, в воспитательных структурах округа (бывшее политуправление) постоянно напоминали, что первый номер должен выйти 15 февраля. Почему ни днём раньше ни днём позже, до сих пор не пойму.

Мы выпустили газету в указанный срок. Помогли коллеги из республиканской газеты «Северная Осетия»: изготовили логотип и клише со снимками. Саша Сапронов, корреспондент «Военного вестника Юга России», написал большой материал о десантниках, воюющих в Чечне. Когда печатался тираж, в типографии вдруг погас свет. Крутили ремень плоскопечатной машины вручную. Старались успеть к утру. Под парами стоял военно-транспортный вертолёт Ми-8. Седовласый майор Витя из почтово-фельдъегерской службы нервничал, потому что газету приказали доставить в штаб группировки. Ему сказали, что читать её будет сам министр обороны!

Уж не знаю, читал ли пахнущий типографской краской первый номер «Защитника России» генерал П. Грачёв, но вскоре газету читали в войсках группировки. Солдаты и офицеры на войне, как правило, телевизор не смотрят. Они ждут газеты. В первую очередь их интересовала не общественно-политическая ситуация вокруг Чечни, а то, что напишут о них. О тех, кто находился на передовой. Причём правду. В окопах фальшь видна сразу. Недавно прочитал книгу известного репортёра, прошедшего практически все горячие точки, Александра Сладкова «Обратная стороны войны». В ней есть и глава о нашей фронтовой газете. Приведу выдержку:

«Новую газету назвали бесхитростно – „Защитник России“. И, о чудо, её стали любить. Обычно газеты в группировке сразу сгружали в сортиры, для гигиенических нужд. А эту передавали из рук в руки. Почему? Да там не писали фуфло. Не рассказывали солдатам о генералах, а делали наоборот. Где-то эзоповым языком, где-то напрямую, но говорили правду. А куда редакции отступать, дальше Чечни не пошлют. Репортёры „Защитника“ лазали вдоль всей передовой. И в отчётах везли обратно не мнения, предположения, комментарии, а то, что видели своими глазами. В нашей палатке эти репортёры не жили. Алёхин не давал им покоя, и они всегда были в пути…»

Не скрою, приятно слышать добрые слова от такого маститого журналиста, который в свои пятьдесят с хвостиком продолжает блестяще выполнять сложнейшие редакционные задания в Сирии и на Украине.

А запретных тем для нас не существовало. Старались объективно освещать чеченскую войну, со всеми её плюсами и минусами. Поэтому заслужили доверие у своего главного читателя – солдата и офицера. Да и высокое начальство, надо признать, не вмешивалось в редакционную политику. Только воспитательный отдел замучил всевозможными методичками. Но я уговорил их издавать подобную макулатуру отдельно, вместе с газетой отправлять в войска.

Сменяя друг друга, военные журналисты «Защитника России» постоянно находились в районах боевых действий. В редакции оставалась только дежурная смена (2–3 человека), которая готовила выпуск очередного номера еженедельника. Ребята старались успевать везде: у десантников и морпехов в горах, в цепи блокирующих банду Радуева в Первомайском, на блокпостах мотострелков в пунктах временной дислокации, на всевозможных переговорах по примирению.

Приходилось трудиться в составе временного пресс-центра группировки. Материалы наших корреспондентов охотно печатали ведущие военные газеты, включая «Красную звезду» и ряд других авторитетных изданий. Даже фильм подготовили с помощью Ирины Таболовой, руководителя информационного агентства «Иринформ». Его показал Первый канал (в то время ОРТ).

Помню, как командующий 58-й армией генерал Геннадий Трошев, побывавший на годовщине «Защитника России», назвал сотрудников газеты «нашими, окопными ребятами». Впору было надевать корону на голову. Не надели, не зазвездились, старались всегда оправдывать высокое доверие читателей. А когда молва о существовании такой газеты распространилась далеко за пределами воюющей Чечни, к нам стали подтягиваться журналисты различных газет и телевидения, чтобы узнавать достоверную информацию, подробности и детали того или иного события, боевой операции. Мы делились. И сами приобретали опыт у коллег.

Войну в Чечне назвали не только необъявленной, но и телевизионной. Федеральные каналы широко освещали события. Не всегда, правда, объективно и достоверно. А когда ведущие новостных выпусков, делая словесную подводку к сюжету, с гордостью сообщали о том, что репортаж подготовлен военным (фронтовым) журналистом Петровым или Сидоровым, меня хватал Кондратий. Как так?! Небось и