Читать книгу - "Эпоха перемен. Моя жизнь - Анатолий Штейнберг"

продолжалась девальвация рубля, в итоге курс остановился на тридцати рублях за доллар. Эта мера была сильно ощутима на Байкальском комбинате, потому что мы были ориентированы на экспорт, нам сразу стало значительно легче работать.

Благодаря этой ситуации мы также укрепили партнёрство с нашими поставщиками леса. Сумма по контрактам с лесниками была зафиксирована ещё до девальвации, мы могли платить им в рублях по ранее оговорённым ценам, но тогда они получили бы крохи за свой товар. Когда произошла девальвация рубля, мы решили оплатить им контракты по новому курсу доллара, чтобы они не разорились и смогли в полной мере покрыть свои возросшие затраты на транспорт, топливо, запасные части. Нам приходилось нарушать закон, но мы находили способы оплатить лесникам их реальные затраты, их просто необходимо было поддержать. Многие лесники тогда с огромной благодарностью говорили:

– Спасибо, что вы нас не бросили, а рассчитались с нами по-честному!

Экономическая ситуация сильно изменилась в лучшую для нас сторону, мы рассчитались с кредитом в срок. У нас всё получилось, мы смогли поддержать наших работников и партнёров, поэтому я могу уверенно сказать, что решение по получению и расходованию кредита было правильным, это был оправданный риск.

Глава 41

Небелёная целлюлоза

В какой-то момент объёмы закупки белёной и вискозной целлюлозы на Байкальском ЦБК были недостаточны для полной загрузки мощностей завода. Небелёная целлюлоза пользовалась на удивление высоким спросом в Китае. Мы перевели один поток производства на небелёную целлюлозу, в итоге на одном потоке у нас стала производиться белёная и вискозная целлюлоза, а на другом потоке – небелёная.

У нас с Небойшей был хороший бизнес-тандем, мы изучали стратегии бизнеса и возможности в мире. В то время китайский рынок небелёной целлюлозы был не очень большим, всего-навсего двести тысяч тонн. Основными поставщиками на этот рынок были компании США и Канады. Когда мы начали поставлять небелёную целлюлозу Байкальского ЦБК в Китай, мы немного потеснили американцев, но наши мощности могли закрывать только девяносто тысяч тонн целлюлозы в год. В то время на рынке Китая присутствовал чилийский поставщик небелёной целлюлозы компания Arauco. Arauco была огромной компанией с общим объёмом производства целлюлозы больше миллиона тонн в год. При этом они занимали только 5 % китайского рынка небелёной целлюлозы. Когда мы изучили эту информацию, у нас с Небойшей родился план: мы хотели закрыть весь объём небелёной целлюлозы в Китае совместно с чилийцами и выдавить американцев и канадцев с рынка.

Мы связались с компанией Arauco. Байкальский ЦБК тогда производил всего сто шестьдесят – сто семьдесят тысяч тонн продукции в год. Мы для них были небольшим производством, но они всё равно отнеслись к нам серьёзно и пригласили приехать на встречу в Сантьяго.

С Небойшей мы полетели в Чили по маршруту Москва – Сан-Пауло – Сантьяго. Мы встретились с руководством компании Arauco и обсудили наш план: на двоих с Arauco мы хотели занять монопольное положение на китайском рынке. Им понравился наш план по вытеснению американцев и канадцев, и мы договорились о совместных усилиях в этом направлении. Довольные результатом переговоров, мы с Небойшей отправились претворять план в жизнь.

Наш путь в Россию проходил через Бразилию. На обратном пути мы на неделю прилетели в Рио-де-Жанейро. Мы жили в одном из лучших отелей Рио Copacabana Palace, в котором останавливались звёзды и политические деятели. Мы покупали кокосы, продающиеся в небольших лоточках, разбросанных вдоль широкого пляжа, и наслаждались океаном, который был полностью в нашем распоряжении: бразильской зимой кроме нас никто не купался.

Однажды мы сидели на пляже, как вдруг услышали громкую зажигательную музыку. Несколько разукрашенных автомобилей были окружены танцующими людьми. Мы подумали, что это репетиция карнавала, оказалось, что это была бразильская версия протеста против использования радионуклидов.

За неделю пребывания в Рио мы поднялись к статуе Христа Искупителя на гору Корковадо, побывали на горе Сахарная голова (Sugarloaf), прогулялись по ботаническому саду, который основал Педро I. На всемирно известном стадионе «Маракана» я купил два комплекта формы бразильской сборной, в которой до сих пор занимаюсь спортом.

Я люблю драгоценности. В Рио мы сходили на экскурсию на производство крупнейшей ювелирной компании Бразилии HStern, которая в том числе работает с цветными камнями. После экскурсии у меня даже возникла идея открыть магазины HStern в Москве, но до этого проекта руки не дошли. Позднее эта компания всё же пришла в Москву. HStern была открыта еврейским мигрантом, удивительным образом бренд HStern в сознании людей ассоциируется не с Бразилией, а с Израилем. Когда я однажды спросил про ювелирные украшения в Израиле, мне порекомендовали «израильскую» фирму HStern, и израильтяне были очень удивлены, когда узнали, что на самом деле это бразильская компания.

В итоге наш план с небелёной целлюлозой сработал. Ранее американцы, пользуясь монопольным положением на китайском рынке, несоразмерно поднимали цены. Мы же давали низкую цену и лучший сервис, потому что нам был важен объём продаж. В течение года мы вместе с Arauco вытеснили компании США и Канады из Китая: мы заняли 95 % рынка, на долю американцев и канадцев приходилось только 5 %.

Мы получали хорошую прибыль, это было прекрасное время, но продолжалось оно недолго. Китай значительно расширял рынок, заводы требовали всё больше и больше сырья. Китайским производствам нужна была и белёная, и небелёная, и вискозная целлюлоза. Байкальский комбинат уже продавал весь свой объём небелёной целлюлозы в Китай. В итоге наша доля рынка со временем размылась, потому что мы были ограничены собственными производственными мощностями.

Тогда у нас появилась другая интересная идея. Мы посмотрели, кто ещё в России производит небелёную целлюлозу, и нашли завод в Карелии под названием «Питкяранта». Предприятие было построено финнами на земле, принадлежащей Финляндии до Второй мировой войны, отсюда у завода такое интересное название. Согласно условиям Парижского мирного договора 1947 года территория, где находился завод, перешла Советскому Союзу. Производство небелёной целлюлозы на заводе в то время было незначительным. Основными собственниками завода «Питкяранта» были структуры Михаила Ходорковского[29], и на 25 % «Питкярантой» владела группа «Илим».

Завод работал очень плохо: доходов у предприятия не было, налогов оно не платило. Мы задумались о приобретении завода и стали общаться с губернатором Карелии Сергеем Леонидовичем Катанандовым.

В то время губернатором Иркутской области был Борис Александрович Говорин, до этого он был мэром Иркутска. А Катанандов до того, как стать губернатором Карелии, был мэром Петрозаводска. Когда-то на встречах мэров городов Говорин и Катанандов познакомились и стали приятелями. Говорин рекомендовал меня Катанандову. Нам удалось его убедить, что в случае покупки завода мы